Слава предкам

I

Дочь, жена и мать двоих детей дошла до края, когда поняла, в каком униженном положении она находится. Стояла летняя пора, время текло, духота буднего дня в начале июня сменилась вечером с подувшим откуда-то ветром.

Она долго возилась по дому, приводя свое жилище в порядок и попутно обдумывая все. Остановилась только к вечеру, неподвижно встала в середине комнаты, держа вертикально свое полное тело. Длинные нечесаные волосы, высвобожденные из-под власти платка, изможденное, строгое, красного цвета лицо в морщинах, злые громадные глаза, рот со сжатыми губами, который редко открывался не по назначению, – все это держалось на ее воловьей шее. Нахмуренная, среднего роста, грузная, одетая в темное заношенное платье женщина будто проснулась, поняв, в каком стыде она живет.

Антонина, как все ее звали в околотке, была бойкой бабой, жила в лесной глуши, в маленькой бедняцкой деревеньке, потрепанной временем, окруженной со всех сторон древним лесом и состоявшей из нескольких небольших дворов, работала в здешнем колхозе. В доме, за территорией которого начинался лес, она прожила почти всю свою зрелую жизнь. Здесь она жила, здесь жило и все ее немногочисленное семейство: пожилой отец, муж Иван, старший сын Сергей и младшая дочь Валентина.

Все переменилось вдруг, ей было дурно со вчерашнего полудня, когда в ней разгорелась непреходящая ненависть. Дурное чувство наполняло ее, это можно было понять, если вглядеться в ее круглое с выпученными глазами чуть вспухшее лицо, волком уставившееся в бревенчатую стену избы. Некоторое время назад она вдруг отчетливо поняла, что больше не может жить в таком горьком унижении. Грань, после которой что-то должно обязательно произойти, была пройдена, терпению ее пришел конец, чего никогда до этого не бывало. Тотчас она, как в первый раз, взглянула на свою жизнь и увидела все ее неприглядные стороны, обращенные наружу, видимые всем и каждому.

Все ее шевелящиеся мысли в голове были посвящены мужу. У нее с давних пор зрела крепкая обида на человека, с которым она, как все, рано сошлась по молодости лет. С ним ей довелось родить двоих детей. Первый ребенок, теперь уже взрослый сын, был желанными любимым без памяти не только ею, но и мужем, с самого его рождения, это их объединяло, второй ребенок, дочь, был нежданным. Последние годы она редко вспоминала, как случайно они встретились с мужем в селе, как сошлись, как стали жить вместе, но миг, когда она впервые взяла на руки любимого сыночка, вспоминала часто.

Всю их совместно прожитую жизнь она замечала, что муж частенько поглядывал кругом, и твердо знала, что он похаживал от нее налево, хоть и нечасто. Муж начал погуливать давно, еще когда сыну не было и года, была у него такая особенность, но Антонина думала взять его в руки и совсем переменить поведение. Ей казалось, это просто его холостая привычка, которая обязательно уйдет во время супружеской жизни и при ее должном воспитании, но, как оказалась, это не было обычной привычкой, а являлось неразрывной частью самого Ивана, его сути. Минули годы, повзрослев, Антонина все же не привыкла к такому его характеру, она не оставляла попыток на корню перевоспитать мужа и удержать возле своей юбки. Сколько раз была измена – женщина твердо знала каждую, но конца им явно не предвиделось. Как всегда бывает, мужик не успел подумать, а деревня загодя все знает. То одни Антонине прямо доносили, то приходили к ней слухи, а то и сам он, вконец обнаглев, не ночевал дома, исчезал и возвращался откуда-то под утро без объяснений. Иначе ни она, ни он не понимали семейного общежития. Любила ли Антонина Ивана? Некогда любила некоторое время. Сейчас она и сама не ведала того, даже не задумывалась над этим.

Минуты медленно текли, хлопоты по почти прибранному дому прекратились. В сильной горячей руке женщины была зажата смоченная водой тряпка, она касалась ее толстого бедра. Позже она доведет до конца мытье полов, хотя пока не может сделать ни шага. Изнуренная, одна в своих гневных, разрывающих изнутри чувствах женщина стояла с опущенными руками и ждала возвращения мужа, который приносил одно страдание за другим. Ее грудьвздымалась, она обещала себе, что все прекратит и никогда не позволит больше так обращаться с собой.

Место на юбке, которого касалась сырая половая тряпка, давно тоже стало мокрым, женщина чувствовала это, но не убирала руку и притворялась, как будто ей совсем все равно. Вот таким образом она ждала мужа из соседнего села.

Наступил вечер, сменив в законное время полуденный жар летнего дня. Он встретил угрожающие, низко нависшие свинцовые тучи, которые, сгущаясь, наползали на деревню.

* * *

В высоком темном лесу позади дома беззаботно бегала от дерева к дереву проворная девочка с веткой в руке. Ее жадный взгляд из-под длинных мягких ресничек завороженно остановился на ветке одного дерева. Наверху среди тысячи веток она высмотрела заметную издалека рыжеватую шубку, в которую был одет лесной зверек с проворными движениями.