Слава предкам

– Ну-ка перестань! Сошлась тут с женихом, – сказала девочка, притянув Мурку к себе и крепко обхватив руками. – Кисуленька моя, не дам никому тебя в обиду.

Тени наступающего вечера все сгущались. Нетерпеливая кошка вырвалась из рук, отошла на пару шагов от девочки и начала кататься по черной земле, заворачиваясь с боку на бок. Валя положила ладонь на теплый живот кошки, погладила и зарылась лицом в ее шерсть.

Вокруг стало совсем темно, над деревней туча со скрипом передвигала свое темное тело. Послышался шум листвы, резкий порыв усилившегося ветра встряхнул деревья, пошевелил траву и заклубил пыль на дороге.

«Будет дождь, никак не погуляешь», – подумала Валя.

По спине девочки пробежал холодок, он заставил ее подняться с земли и потянул в дом. Не только девочка чувствовала приближение буйства природы, вся земля замерла в предвкушении большой воды от щедрого неба.

* * *

В доме стояла мертвая тишина. Мать с серьезным лицом, как прикованная, одиноко поджидала мужа у двери. Внутреннее чувство времени ей подсказывало, что он вернется совсем скоро.

Как это всегда бывает, предшествующая дождю туча загнала Валю домой. Избежав участи быть намоченной, девочка, держась обеими руками за раму, смотрела в окно в ожидании дождя. За стеклом была видна округа: часть деревенских домов. В окне избы напротив уже горел зажженный маленький огонек. На горизонте за поселением чернел высокий темный лес, от резких порывов ветра деревья шевелились.

Валя увидела, как во дворе появилась фигура отца. Быстрыми шагами он приближался к дому.

«Успел, не вымок», – подумалось Вале.

Девочка притаилась, по настроению матери она чувствовала, что пока затишье перед бурей, отец войдет, и что-то будет.

«Сейчас начнется», – предугадала Валя и перевела взгляд на дверь.

Послышались шаги Ивана снаружи, все в доме их услышали.

«Идет, идет!» – подумала Антонина, смотря туда, откуда ее муж должен был вот-вот появиться.

Возрастом чуть больше сорока лет Иван был голубоглазым мужиком с крепким телосложением, среднего роста, с жесткими, выжженными солнцем волосами, толстыми бровями и красной шеей.

Послышался хриплый звук открывающейся двери, мужчина вошел в дом, где прожил большую часть своей жизни.

Когда он только появился в дверном проеме, Антонина сразу распознала в его лице такое, какое бывало и раньше, этакую легкую тень довольства, неумело скрываемую им.

– Опять, тварюга, вернулся, развратник? И как? Погулял себе? Все по деревне уж обсудили. Женатый, двое своих! Сволочуга, всю жизнь мне изменял, кобелина, унижал перед всеми! Стыдоба из дому выходить, стыдоба-то какая перед людьми-то! – сонм оскорбительных слов пулями вылетал из женщины и доходил до адресата.

Обвинения жены тут же вывели мужчину из себя, но он решил смолчать и только смотрел на нее сверху вниз. Тело Антонины дрожало.

– Будь ты проклят, скотина! – сказала напоследок женщина и ударила мужа грязной половой тряпкой по лицу.

От раздавшегося проклятья и резкого удара лицо мужчины передернулось и вспыхнуло. Гнев его вскипел, кулаки сами собой сжались. Иван посмотрел на жену звериным, яростным взглядом и, рассвирепев, резким движением въехал ей кулаком в лицо. Удар пришелся в нос, тотчас же не замедлил последовать поразивший слух истошный крик Антонины, из ее носа полилась кровь. Ошеломленная, с изуродованным кровью лицом Антонина, отпрянув и опершись на стул рукой, медленно приподняла голову и поглядела на широкую фигуру мужа исподлобья расширенными глазами. Струя крови багрового цвета, текшая из ее ноздри, дошла до верхней губы и попала в открытый рот женщины. Красные капли забрызгали одежду и пол перед ней. Иван же, расставив ноги, стоял и, не отрываясь, смотрел на нее. Антонина хотела вытереть кровь с лица рукавом, но получилось ее только размазать.

– Дура! – грубым голосом произнес Иван, прошел в дом и больше не взглянул Антонину.

Мужчина с преувеличенным удовольствием накинулся на приготовленный женой ужин.

Валя, безгласный свидетель случившегося, вжавшись в стул, на котором сидела, с испуганным лицом наблюдала каждую секунду происходящего. Неведомая сила не давала ей пошевелиться, она все только сидела в неудобной позе и тихо-тихо, как мышь, со страхом смотрела то на одного, то на другого родителя, боясь, что что-то вдруг может перепасть и ей. Зрелище, произошедшее на глазах у окаменевшей от испуга Вали, хоть и не было новым, но все же опять покоробило ее всю изнутри.

«Лицо вспухнет опосля», – подумала она, глядя на бесповоротную отцову «работу» на мамином лице.

Антонина не ответила мужу ни слова. Женщина умолкла, хотя рот ее был немного приоткрыт, губы заметно дрожали. Багровое лицо выражало несколько эмоций, сменявших друг друга. Антонина понимала, что ей некуда деться в сложившейся ситуации. Дрожа мелкой дрожью, поправив налезавшие на глаза волосы и опустив презрительный взгляд на недомытый пол, она продолжила домашнюю работу. Не обращая ни на кого внимания, женщина, не разжимая руку с тряпкой, упорно продолжила мытье полов и больше не взглянула на мужа.

Все в доме молчали, вскоре запахло свежевымытыми полами.