Читаем Слава Роду! Этимология русской жизни полностью

Один из очень богатых моих знакомых влюбился в девушку, которая жила в простой хрущёвке. Весь подъезд её был исписан как нецензурностями, так и признаниями в любви различным девчонкам, жившим на других этажах. Мой зажиточный знакомый вспомнил свою романтическую бедолажную юность и тоже решил признаться своей новой «мечте» в любви на стене пролёта перед её квартирой. Но сам писать не стал. Зазорно ему было – почти олигарх! Нанял маляра, который пришёл с ведром краски, причём несмываемой, современной, дорогостоящей, и во всю стену аккуратно, профессионально, по трафарету вывел: «Я тебя люблю, Лена!» Поставил три восклицательных знака и… подпись своего заказчика! Тоже по трафарету.

Ну а народ всегда знал правду и выражал её, не стесняясь: «Худой жених всегда сваху засылает, а добрый сам любовь свою найдёт!»

Свадьба

В славянском пантеоне была богиня, которую звали Сва. Она сидела у веретена и плела нить жизни. Слог «ва», когда зарождалась первая речь, означал «семя». Скорее всего, потому, что, извините за документальные подробности, извергая семя, самец выкрикивал в экстазе: «Ва»! Память об этом восклицании до сих пор сохранилась во многих западных языках. Вау! И сейчас оно выражает восхищение, только уже не семенем и не количеством детей, а так, вообще… Чем попало. Словом, имя богини Сва как бы указывало, что она помогает сеять семена новых жизней. Позже от имени самой богини произошло такое приятное для русского слуха слово – «свадьба».

Наверное, в некоторых российских губерниях свадьбы праздновались до того лихо, что слово это произносилось «сварьба», как бы от слова «свара». И даже гостей называли «сваребные гости». То есть заранее было известно, что они пришли для того, чтобы устроить свару.

Но лично мне гораздо милее такие ласкающие слух давнишние слова, как «свашить», «свадебничать»… От них сразу аппетит появляется.

И хоть о богине Сва все забыли, в наших речах её имя живёт. Не говоря уже о песнях: «Ох, эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала…» Так до сих пор мы бессознательно почитаем забытую богиню, которая сеет семена для продолжения Рода!

А слово «брак» – солнечное. От «брать в жёны». А слово «брать» – от «братство». Брались за руку, водили хоровод и выкликивали солнце для обильного уражая. Так что брат – тот, кто чувствует руку ближнего, не предаст! Недаром бойцы, воины называют друг друга братьями. Даже наши бандюганы называют друг друга братанами. Только чиновника невозможно назвать братом, потому что ничего солнечного он не сулит и, в случае чего, предаст непременно.

Брат – сестра

Слово «брат», скорее всего, состоит из слогов, обозначающих «Бога» и свет «Ра». Конечно, научных подтверждений такой фантазии нет. Но само слово настолько светлое, что даже воспитанные радиошансоном полууголовные кореша друг друга нередко называют «братом», «братаном», «брательником», «брателлой». И это не случайно. Объединённые дружины князей, которые мало чем отличались от современной братвы, назывались «рать», а когда шли сражаться за святое дело – «Божья рать». Бойцы у Божьей рати братья!

Конечно, сегодняшних бандитов Божьей ратью не назовешь. Но среди них хотя бы попадаются те, кто ценит дружбу и братство. А вот среди бизнесменов и чиновников таких не отфильтруешь. Поэтому назвать пацана братом, в наше время нормально. Но никому на ум не придёт обратиться к чиновнику: «Помоги мне, брат!» Да и сам чиновник обидится. Подумает, платить не хочет, вроде как с родственником решил проехаться на дармовщинку. В общем, слово «брат» в широком смысле означает «не предатель». Ведь, согласитесь, нельзя сказать: «Братство не предателей».

А вот чтобы догадаться, в чём суть слова «сестра», мне пришлось немало покопаться в наших далёких, глубинных временах. Оказалось, «сестра» означает «сесть у очага Ра». То есть сестра должна хранить в семье огонь, очаг, подбрасывать дрова в печку, поддерживать тепло хаты. Или, как стали говорить позже, уют дома.

Дочь

Перейти на страницу:

Похожие книги

Арийский миф в современном мире
Арийский миф в современном мире

В книге обсуждается история идеи об «арийской общности», а также описывается процесс конструирования арийской идентичности и бытование арийского мифа как во временном, так и в политико-географическом измерении. Впервые ставится вопрос об эволюции арийского мифа в России и его возрождении в постсоветском пространстве. Прослеживается формирование и развитие арийского мифа в XIX–XX вв., рассматривается репрезентация арийской идентичности в науке и публичном дискурсе, анализируются особенности их диалога, выявляются социальные группы, склонные к использованию арийского мифа (писатели и журналисты, радикальные политические движения, лидеры новых религиозных движений), исследуется роль арийского мифа в конструировании общенациональных идеологий, ставится вопрос об общественно-политической роли арийского мифа (германский нацизм, индуистское движение в Индии, правые радикалы и скинхеды в России).Книга представляет интерес для этнологов и антропологов, историков и литературоведов, социологов и политологов, а также всех, кто интересуется историей современной России. Книга может служить материалом для обучения студентов вузов по специальностям этнология, социология и политология.

Виктор Александрович Шнирельман

Политика / Языкознание / Образование и наука
Движение литературы. Том I
Движение литературы. Том I

В двухтомнике представлен литературно-критический анализ движения отечественной поэзии и прозы последних четырех десятилетий в постоянном сопоставлении и соотнесении с тенденциями и с классическими именами XIX – первой половины XX в., в числе которых для автора оказались определяющими или особо значимыми Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Вл. Соловьев, Случевский, Блок, Платонов и Заболоцкий, – мысли о тех или иных гранях их творчества вылились в самостоятельные изыскания.Среди литераторов-современников в кругозоре автора центральное положение занимают прозаики Андрей Битов и Владимир Макании, поэты Александр Кушнер и Олег Чухонцев.В посвященных современности главах обобщающего характера немало места уделено жесткой литературной полемике.Последние два раздела второго тома отражают устойчивый интерес автора к воплощению социально-идеологических тем в специфических литературных жанрах (раздел «Идеологический роман»), а также к современному состоянию филологической науки и стиховедения (раздел «Филология и филологи»).

Ирина Бенционовна Роднянская

Критика / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Стихи и поэзия