Слава столетия. (исторические повести)

Молодой купец. Как же чужеродец, когда наследник и дела, и имения вашего папаши.

Кирпичева. Не в себе был покойный отец — прости, господи, — когда этим обормотам имение отказал мимо нас, законных наследников.

Кирпичев. По закону мы должны наследовать.

Кирпичева. А им наследство не впрок пошло. Все заводишки в упадок привели, денежки на забавы порастрясли.

Молодой купец. И то правда.

Кирпичева (тихо). Мы уж, Вася, государыне императрице бумагу написали, чтобы заводы те до их полного разорения у Волкова с братьями отобрали и нам, законным владельцам, вернули. В воеводской канцелярии один чиновник говорит — дело верное.

Молодой купец. Дай вам бог удачи. Только пока суд да дело, они все на театр изведут, и возвращать будет нечего.

Кирпичева. Что же делать?

Подходит старый дородный купец Сидор Кузьмич.

Молодой купец. Сидору Кузьмичу наше нижайшее почтение.

Сидор Кузьмич. Здравствуй, Вася.

Молодой купец. Тоже комедией интересуетесь?

Сидор Кузьмич. От скуки, маленько.

Молодой купец. А вот дочка ваша, Мария Сидоровна, очень даже интересуется.

Сидор Кузьмич. Молода, потому и забавы на уме.

Молодой купец. Еще не уговорил ее Федоран в лицедейки идти?

Сидор Кузьмич. Перекрестись! Чего вздор мелешь? Где ж это видано?

Молодой купец. Да уж коли купецкие сыновья дело на лицедейство променяли, отчего бы и дочерям не пойти в актерки?

Сидор Кузьмич. Машка не такова. Не опозорит отцовских седин.

Молодой купец. Федоран уговорит, а может…

Сидор Кузьмич. А ты слышал, что ль, как уговаривал?

Молодой купец кивает.

Сидор Кузьмич. Ах он бусурман! Проучить его за это следует!

Кирпичева. За все, за все непременно надо проучить.

Сидор Кузьмич. Сжечь его поганый театр!

Кирпичева. Жечь нельзя. Амбар не его, а наш!

Сидор Кузьмич. Был ваш.

Кирпичева. И опять наш будет.

Молодой купец. Жечь не жечь, зачем добро губить, а поколотить их всех, актеров, не мешало бы… Чтобы они закаялись актерством заниматься и не отрывали бы добрых людей от дела.

Кирпичева. Верно, Вася, поколотить, да покрепче.

Сидор Кузьмич (Молодому купцу). Ты, что ли, бить будешь?

Молодой купец. Мне нельзя. Мы с Федораном приятели… К тому же узнают — под суд упекут. Мы это дельце умно обделаем.

Потихоньку, заговорщически разговаривая, Молодой купец, Сидор Кузьмич и Кирпичевы уходят.

На улице показываются Федор Волков и Маша — молодая девушка, дочь Сидора Кузьмича.

Маша. Еле уговорила папеньку сходить на представление. Уж так боялась: ведь ежели сам не пошел бы, так и меня бы не пустил.

Волков. Машенька, тебе бы, по твоей любви к театральному искусству и пониманию, актрисой быть. В заграничных странах давно уже женщины на сцене играют, думаю, и в России скоро актрисы появятся. Не может быть театр без актрис. Вот бы тебе…

Маша. Нет, нет! Ладно, ежели папенька прибьет, так ведь проклянет, лишит навеки родительского благословения… Нет, нет, и не говори!

Волков. Ладно, не буду.

Маша. Мне уж и того довольно, что погляжу спектакль да спою с тобой ту песенку, что ты научил. (Тихо запевает.)

«Ты проходишь мимо кельи, дорогая!
Мимо кельи, где бедняк чернец горюет».

Далее Маша и Волков продолжают песню, сочиненную Волковым, на два голоса:

«Где пострижен добрый молодец насильно.
Ты скажи мне, красна девица, всю правду,
Или люди–то совсем уже ослепли:
Для чего меня все старцем называют?
Ты сними с меня, драгая, камилавку,
Ты сними с меня, мой свет, и черну рясу,
Положи ко мне на грудь ты белу руку
И пощупай, как мое трепещет сердце,
Обливаяся все кровью с тяжких вздохов;
Ты сотри с лица румяна горьки слезы;
Разгляди ж теперь ты ясными очами,
Разглядев, скажи, похож ли я на старца?
Как чернец, перед тобою я вздыхаю,
Обливаяся весь горькими слезами.
Не грехам моим прощенья, умоляю,
Но чтоб ты меня любила, мое сердце!»

Маша. Как ты это, Федя, хорошо сочинил… (Вздыхает.) Ну, я пойду, — папенька, наверно, хватился меня.

Маша и Волков уходят.

На улице появляется Молодой купец с тремя фабричными.

Молодой купец. Значит, братцы, так. Надо парней с Пробойной улицы проучить.