Слава столетия. (исторические повести)

Но тут в городе появился новый человек — Иван Петрович Тургенев. Николаю Михайловичу прежде не приходилось встречаться с ним.

Тургенев был местный помещик, всю жизнь служивший в Петербурге или Москве и наезжавший в свою родовую Тургеневку лишь изредка. В это лето он приехал, чтобы вступить в права наследства после смерти отца.

Тургенев служил при московском главнокомандующем и был одной из первых фигур московского масонства и другом Николая Ивановича Новикова. Тургенев сразу понял состояние молодого человека. Он сам в юности пережил нечто подобное и по праву старшего и более опытного в жизни человека убедил Карамзина ехать в Москву, говоря, что грех зарывать талант в землю, что Николай Иванович Новиков и все «Дружеское ученое общество», сочленом которого является и сам Иван Петрович, будут рады, если он разделит с ними их труды по просвещению и воспитанию русского общества.

Так Карамзин оказался в Москве.

Новиков отличался какой–то магической силой привлекать к себе людей, делать их своими единомышленниками, сотрудниками, приверженцами, друзьями, возбуждать к деятельности и к долговременному труду, который мог поддерживаться только внутренней глубокой убежденностью.

Карамзин не избежал общей участи. Впрочем, наверное, не тайной гипнотической силой воздействовал Новиков на привлекаемых им к работе сотрудников, а тем, что умел дать им такое занятие, которое наиболее соответствовало их желаниям и способностям.

Николай Иванович предложил Карамзину заняться переводом философского трактата Штурма «Беседы с богом» и пригласил поселиться в доме «Ученого общества» возле Чистых прудов, где жили учившиеся на средства общества семинаристы. Ближайшим соседом Карамзина оказался Александр Андреевич Петров, студент, окончивший курс и теперь работавший над переводами для «Типографической компании», созданной членами «Ученого общества» для издания своих трудов. Петров был всего на несколько лет старше Карамзина, они вскоре стали друзьями. Петров ввел Карамзина в область интересов новиковского кружка, пробудил в младшем друге интерес к духовной жизни.

Когда Карамзин жаловался на скуку, то Петров, подняв голову от книги или листа бумаги, который он заполнял ровными плотными строчками, и, обведя рукой вокруг, говорил с легким упреком: «Посмотри, сколько противоскучия можно найти, не выходя за ворота: читай книгу, пиши, у тебя есть собственная фантазия — предавайся мечтаниям».

В конце концов серьезная и глубокая духовная жизнь стала для Карамзина потребностью. И тогда Карамзин впервые задал себе вопрос: в чем смысл жизни и как надо жить?

С этого вопроса жизнь для Карамзина обрела смысл и цель.

Сколько было перечитано и переговорено, какие только вопросы не затрагивались в беседах друзей и заставляли их забывать о времени. Вскоре Карамзина перестала удовлетворять переводческая работа, он начал писать сам, и незаметно для себя и окружающих вдруг стал больше автором, чем переводчиком. Стихи, повести, романы, драмы, размышления, рассуждения, философские трактаты — много было задумано им на Чистых прудах. Осуществлено было не так уж много, да и то сказать — планов хватило бы на целую жизнь…

Часто бывал Карамзин у Новикова дома, за обеденным столом которого собирались интересные люди, в большинстве своем причастные к «Дружескому ученому обществу» и «Типографической компании»: князь Николай Никитич Трубецкой, Иван Петрович Тургенев, князь Иван Владимирович Лопухин, Алексей Михайлович Кутузов — друг юности Радищева, вышедший в восемьдесят третьем году в отставку и теперь отдававший обществу все время и силы; преданный душою Новикову купец Походяшин, пожертвовавший значительную часть своего капитала на благотворительные дела; авторы и переводчики, сотрудничавшие в изданиях компании: великолепный знаток природы и сельского хозяйства Андрей Тимофеевич Болотов, который в течение десяти лет один, только своими собственными статьями заполнял журнал «Экономический магазин», причем не было случаи, чтобы своевременный выход журнала задержался бы по его вине; бывали московские литераторы, студенты, актеры, профессора университета, приезжие из Петербурга, где у Новикова тоже было немало знакомых. Короче говоря, за столом Новикова собирались люди, стоящие на разных ступенях общественной лестницы, — от титулованного вельможи до студента из крестьян, но объединенные волей хозяина и любовью к книге и просвещению.

В 1787 году Новиков поручил Петрову и Карамзину составлять и редактировать журнал «Детское чтение для сердца и разума», который выдавался как бесплатное прибавление к «Московским ведомостям». Николай Иванович полностью доверил всю работу юношам: они сами искали для перевода статьи, переводили их; если же в иностранных журналах и книгах не находилось нужной по теме статьи, то сочиняли сами. В «Детском чтении для сердца и разума» Карамзин напечатал первую написанную им повесть «Евгений и Юлия».