Славянская хроника

16. О празднике короля в Брауншвейге. В следующем году в Альтенбурге, который иначе называется Плейссен, был проведён хофтаг[817]. Император владел там крупным наследственным владением графа Рабодо с замками Лейсниц и Кольдиц, которые император Фридрих приобрёл у названного графа за 500 марок. Туда прибыли вельможи из Мейсена и Цейца, а также поляки, чехи и венгры. Уладив многие вопросы и подтвердив мир, который был заключён на всех предыдущих хофтагах, господин король обратил свой взор к Брауншвейгу, где торжественно провёл праздник Троицы[818]. Король пожелал, чтобы туда прибыли только его близкие друзья, архиепископ Магдебурга, избранный епископ Хальберштадта[819], а также епископы Хильдесхайма[820], Мерзебурга[821] и Гавельберга и аббаты Корвеи и Вердена. В праздничном настроении туда явились также герцог Бернгард, ландграф[822], пфальцграф Рейнский, маркграф Мейсенский[823], маркграф Конрад[824], Вильгельм, герцог Люнебурга, который был братом короля Оттона, и маркграф Бранденбурга. Графов же было не счесть, а рыцарей — огромное количество. Все они с чрезвычайным почётом и щедростью жили там за счёт короля. В самый день праздника господин архиепископ Магдебургский, начав мессу, не захотел допустить к участию в богослужении маркграфа Мейсенского из-за того, что тот был отлучён от церкви. Когда господин король так и не смог отговорить его от этого намерения, то, желая, чтобы маркграф сохранил лицо, вместе с ним вышел из церкви. А на следующий день маркграф по совету князей обещал архиепископу удовлетворение, и эта ссора была таким образом улажена. «Стыдно не прежних забав, а того, что забав я не бросил»[825], ибо «не довольно стихам красоты, но чтоб дух услаждали»[826]. Итак, в то время как царила всеобщая радость, герцог Бернгард, посмотрев на отлитого из бронзы льва, который был установлен там герцогом Генрихом[827], сказал: «До каких пор твоя пасть будет обращена к востоку? Довольно! Ты уже получил всё, что хотел. Так повернись теперь к северу». Эти слова вызвали всеобщий смех, но не без удивления со стороны многих, прекрасно понявших что он хотел этим сказать.