Славянская спарта

Домъ князя, повидимому, недавно обновленъ и замтно выдляется изъ ряда другихъ хижинъ: это уже обыкновенный сельскій домъ помщика средней руки, какіе встрчаются въ нмецкихъ и австрійскихъ деревняхъ, двухъэтажный, подъ красною черепичною крышею; четыре окна его верхняго этажа и два окна нижняго съ зелеными ставнями; кругомъ дворика каменная блая ограда, маленькая четырехугольная башня, — остатокъ боевой старины, — прислонена въ углу дома; новый садикъ изрдка насаженныхъ деревьевъ разбивается около дома. Рядомъ съ усадьбою князя — домъ его двоюродной сестры, тоже, съ красною крышею и садикомъ… Деревца здсь точно также сажаются въ цвточные горшки своего рода, въ круглыя блюдца расчищенной отъ камней земли, обнесенныя ожерельемъ изъ тхъ же камней. Но вообще растительности здсь очень мало, и она идетъ очевидно очень туго, такъ что не играетъ никакой роли въ уныломъ общемъ пейзаж сплошныхъ срыхъ глыбъ, насыпанныхъ другъ на друга и вылзающихъ другъ изъ-подъ друга.

Изумительно, чмъ и какъ живетъ здшній народъ? Чмъ и изъ чего платитъ онъ подати своему князю?

Его суровая жизнь по истин поучительна. Нужно много терпнія и скромности потребностей, чтобы переносить унылое однообразіе вчно окружающихъ его голыхъ скалъ и постоянныя лишенія всего, что краситъ человческую жизнь. Нужно особенное умнье, чтобы извлекать изъ этихъ безплодныхъ камней источники своей жизни, обходиться, можно сказать, ничмъ, да еще щеголять въ яркихъ одеждахъ съ серебромъ и золотомъ, въ драгоцнномъ оружіи, безъ котораго черногорецъ стыдится показаться на глаза честнымъ людямъ. По невол придетъ въ ни лову воспользоваться этими срыми камнями, какъ удобной хищнической засадой, и попытаться добыть ятаганомъ то, чего не даетъ жестокосердая мачиха-природа. Во всякомъ случа эта суровая школа скудости, лишеній, преодолванія на каждомъ шагу всевозможныхъ трудностей и препятствій — могучая и въ своемъ род плодотворная школа. Она выковываетъ сильныхъ и стойкихъ мужей, а не нервныхъ и требовательныхъ баловней жизни, какъ та разслабляющая школа, что старается подстилать человку соломку везд, гд онъ можетъ и даже не можетъ ушибиться…

Посмотрвъ на страну, гд живетъ черногорецъ, не будешь удивляться хладнокровному безстрашію, съ какимъ онъ встрчаетъ опасности и самую смерть.

Что терять этимъ людямъ, и что можно отнять у нихъ? Даже сама жизнь, казалось бы, не должна имть особенной привлекательности въ подобныхъ безотрадныхъ условіяхъ; а между тмъ черногорецъ любитъ свое заоблачное горное гнздо, свои скучные срые камни нисколько не меньше, чмъ какой-нибудь итальянецъ роскошные берега своихъ голубыхъ заливовъ, — отчаянно бьется за эту скудную родину свою, умираеть за нее, воспваетъ ее въ своихъ псняхъ…

Изъ Нгошей намъ особенно хорошо видна старая черногорская «тропа», что карабкается у подножія Ловчина по опушк густого лса на крутую сдловину между Ловчиномъ и сосднею съ нимъ горою.

Нгоши еще не на самомъ перевал. Отъ нихъ мы продолжаемъ лзть все выше и выше, и вотъ наконецъ долзаемъ до самаго высокаго мста, откуда начинается уже спускъ съ горъ на черногорскую сторону. Лошади наши останавливаются отдышаться посл долгаго и тяжелаго подъема, а мы съ женою торопимся выйти изъ коляски, чтобы свободне налюбоваться вдругъ открывшейся передъ нами поразительною и своеобразною картиною. Цлый міръ срыхъ и голыхъ горныхъ громадъ, сухихъ, безжизненныхъ, будто гигантскія волны взбуровленной ураганомъ застывшей лавы, простирался во вс стороны у нашихъ ногъ; тутъ все еще дышетъ тою слпою подземною силою, которой дикіе взрывы вспучили, изорвали и всячески изуродоваіи хлынувшими изъ черныхъ ндръ земныхъ потоками расплавленнаго камня свтлое лицо земли. Тутъ вся картина горъ кажется проникнутой свжими слдами вулканической работы: вы видите всюду погасшіе кратеры своего рода, круглыя котловины, глубокія провалья, окруженныя срыми колоссами изгрызенныхъ утесовъ. Словомъ, отсюда сверху — это настоящій Дантовъ адъ, мсто скрежета зубовнаго и вчной тоски, гораздо боле похожее на «юдоль плачевную», гд долженъ, по врованію евреевъ, произойти страшный судъ, — чмъ даже мрачное ущелье кедронскаго ручья, когда-то посщенное нами въ Палестин…

Невольно хочется отыскать главами среди этого хаоса мертвыхъ громадъ дымящуюся поверхность смраднаго «езера геенскаго», налитаго горящимъ жупеломъ и переполненнаго головами мучающихся гршниковъ, какъ это съ потрясающею картинностью уметъ изображать на своихъ гравюрахъ талантливый Дорэ…