Славянская спарта

Справа у насъ дв огромныя горы — Штировнивъ поближе, а подальше — славная въ лтописяхъ Черногоріи и дорогая всякому черногорскому сердцу гора Ловчинъ, именемъ которой называютъ обыкновенно весь горный кряжъ, отдляющій Каттаро отъ Черногоріи.

На самой высокой вершин Ловчина, еще блющей снгами во всхъ впадинахъ своихъ, на такъ называемомъ Язерскомъ Верх, мелькаетъ, поминутно прячась въ облавахъ, маленькая часовня…

Это — могила владыки и князя Черногоріи Петра И-го, — врне, Радо Нгоша, какъ называютъ его до сихъ поръ черногорцы, и какъ дйствительно назывался онъ въ дом своего отца Томы Нгоша, пока ему не выпалъ жребій стать владыкою Черногоріи посл смерти дяди его Петра І-го. Этотъ государь-поэтъ завщалъ своему народу похоронить себя въ самой поэтической могил, какую только могла изобрсти фантазія поэта, и какую только могъ пожелать вождь черногорцевъ, страстно любившій свою страну. Петру хотлось удалиться подальше отъ суеты мірской, повыше въ небу, и въ то же время оставаться въ дорогой его сердцу родин, среди ея дикихъ горныхъ пустынь, на самой высокой и самой любимой народомъ вершин ея, откуда можно однимъ взглядомъ окинуть вс нахіи Черногоріи, вс ея долины и горы, отъ «Скадрскаго Блата» и береговъ Адріатики до хребтовъ Босніи.

Полна такой же величественной поэзіи, какъ эта могила, была и самая смерть владыки Петра. Красавецъ собою, высокій, статный, могучій — этотъ молодой черногорскій Геркулесъ умеръ всего 38 лтъ, сгорвъ отъ какой-то загадочной болзни, отъ которой онъ неудержимо таялъ съ каждымъ днемъ. Ни Италія, ни Вна, ни врачи Европы, не спасли его, и, уврившись въ ихъ безсиліи, онъ безропотно ухалъ умирать въ свою милую бдную родину. Когда онъ почувствовалъ, что пришелъ его часъ, онъ веллъ созвать къ себ народъ свой, поднялся съ постели въ кресло и, пріобщившись торжественно Св. Таинъ, сталъ наставлять собравшихся всему тому добру, которое онъ съ такимъ самоотверженіемъ старался ввести въ родной ему бытъ во все продолженіе своего княженія. Такъ умиралъ, поучая народъ, и славный предмстникъ его — его дядя, «святопочившій» Петръ І-й.

Горькія рыданія сдоусыхъ воеводъ и сердарей, удалыхъ юнаковъ, не знавшихъ ни страха, ни состраданія въ ежедневной рзн съ врагами, мшались со слезами прощавшагося съ ними князя…

— Не плачьте, а молитесь за меня и похороните меня на вершин Ловчина! — произнесъ Петръ, приказалъ поправить постель, подошелъ въ ней и, какъ срубленный скирою дубъ, вдругъ упалъ на нее мертвый…

Долго не могли исполнить его завщанія: сначала проливные дожди, потомъ глубокіе снга не давали возможности даже такимъ смлымъ и сильнымъ горнымъ лазунамъ, какъ черногорцы, взобраться съ своею драгоцнною ношею на отвсныя вручи Ловчина, и гробъ владыки простоялъ съ осени до лта въ тсномъ храмик цетинскаго монастыря, пока, наконецъ, съ огромными трудами не взнесли его на облюбленную имъ нерукотворную пирамиду заоблачной горы, откуда онъ теперь смотритъ на насъ сверху своею трогательною бленькою часовенькой.

Туда поднимаются досужіе путешественники, чтобы полюбоваться широкою панорамою горъ и моря, попозже лтомъ, когда совсмъ стаютъ снга. Туда собираются и черногорцы въ день кончины владыки служить по немъ панихиды. Князь съ семьею тоже бываетъ тамъ.

У подножія Язерскаго Верха — обильный старинный колодезь, извстный своею холодною водою и прозываемый оригинальнымъ именемъ «Иванова-корыта»; онъ устроенъ, по преданію, еще первымъ основателемъ черногорскаго княжества Иваномъ-Бегомъ Черноевичемъ, которому черногорскій народъ приписываетъ происхожденіе всего полезнаго, уцлвшаго съ глубокой старины.

Владыка Петръ, похороненный на Ловчин, не даромъ свтитъ тамъ наверху, высоко надъ всею Черною-Горою и Бердою, своей поднятой къ небу бленькой часовенькой. Это быль дйствительно свточъ Черногоріи, призывавшій ее къ миру, закону и знанію посл долгихъ вковъ кровавой борьбы. Геройскій предшественникъ его, «святопочившій Петръ», провелъ все княженье свое въ такомъ водоворот постоянныхъ войнъ и опасностей, былъ настолько поглощенъ борьбою за свободу Черногоріи противъ разнородныхъ враговъ ея, что ему не оставалось ни силъ, ни времени думать о мирномъ устройств своей родины.

«Святопочившій» недаромъ былъ современникомъ перваго Наполеона; несмотря на отдаленность и ничтожество Черногоріи, тревожная волна завоеваній и разрушеній, пробжавшая по всему міру подъ знаменами великаго корсиканца, доплеснула и до подножій Ловчина. Берега Адріатики сдлались полемъ ожесточенной борьбы, и горсть черногорскихъ героевъ владыки Петра, въ союз съ русскою эскадрою Сенявина, торжествовала надъ всми усиліями непобдимаго въ другихъ, мстахъ французскаго войска, отбивая у него крпости Далмаціи, нанося ему тяжелыя пораженія.