Славянская спарта

Цетинье совсмъ деревня, хотя и величается столицею княжества. Низенькіе одноэтажные домики, плохо сложенные, плохо смазанные, тянутся вдоль улицъ, соединенныхъ переулочками и составляющихъ весь городъ. Если и попадаются кое-гд двухъэтажные дома, то и они смотрятъ совсмъ просто, совсмъ по деревенски. Изъ коляски своей я вижу сразу весь этотъ скромный маленькій городовъ. Въ Сербіи любое село больше его. Лавокъ въ Цетинь очень мало, и то больше съ питьемъ, да съ какою-нибудь мелочью, такъ что почти за всмъ приходится посылать въ Каттаро. Въ конц большой улицы, совсмъ къ вызду, построена не очень давно «гостіоница» для иностранцевъ; черногорцы, конечно, не нуждаются въ гостинницахъ и никогда не пользуются ею, останавливаясь у своихъ друзей и родныхъ. Сейчасъ же за гостинницею и обширный загородный выгонъ, на которомъ замтны неудачныя попытки насадить нчто въ род публичнаго садика. Весь городъ, стало быть, мы прохали насквозь и вдоль, и волей-неволей должны здсь остановиться. Комнатъ въ гостинниц немного, и т заняты на это время, въ виду наступающаго народнаго и сербскаго княжескаго праздника — Петрова дня, пріхавшими по этому случаю иностранными дипломатами, хотя и аккредитованными при черногорскомъ княз, но живущими обыкновенно въ Рагуз. Намъ отвели послднюю свободную комнату, въ которую нельзя было пройти иначе, какъ черезъ сосдній нумеръ, занятый какимъ-то господиномъ; какъ горячо ни протестовали мы противъ такого коммунизма, какъ настойчиво на требовали себ боле приличнаго помщенія, хозяинъ съ самою дружелюбною улыбкою разводилъ руками и клялся, что ничего тутъ подлать не можетъ, уговаривая насъ вмст съ тмъ ничуть не стсняться сосдомъ, который почти и не бываетъ цлый день въ своемъ нумер. Выбора намъ не оставалось, — разв только дневать и ночевать въ своей коляск, которую мы заране кстати наняли на все время нашего пребыванія въ Черной-Гор.

Въ столовой, увшанной патріотическими картинами изъ сербской и черногорской исторіи, мы нашли цлое общество иностранцевъ, въ томъ числ и министра-резидента Франціи съ его дамами. Но не успли мы кончить свой завтракъ, вообще довольно сносный и сервированный по-европейски, какъ въ столовую вошелъ господинъ въ черногорскомъ костюм, съ совсмъ не воинственнымъ добродушнымъ лицомъ, странно, ее соотвтствовавшемъ удалому наряду горца.

Къ удивленію нашему, онъ подошелъ прямо къ нашему столу и съ милою безцеремонностью отрекомендовался намъ. Оказалось, что это былъ нашъ почтенный изслдователь и знатокъ Черногоріи и вообще славянства, извстный писатель П. А. Ровинскій. Ему писали изъ Петербурга о моемъ намреніи постить Черногорію, и онъ былъ такъ добръ, самъ захотлъ познакомиться съ земляками, хотя я непремнно былъ бы у него въ первый же день своего прізда. Въ Цетинь, какъ въ русскомъ сел, пріздъ чужестранца составляетъ событіе своего рода, и устный телеграфъ усплъ донести всть о немъ до нашего любезнаго соотчича раньше, чмъ мы успли даже позавтракать. Мы побесдовали съ интереснымъ и всезнающимъ гостемъ нашимъ за стаканомъ черинчскаго вина о многомъ, что было необходимо намъ знать, и съ нимъ же вмст отправились осматривать Детинье.

Ровинскй — своего рода знаменитость въ Черногоріи. «Павло Русса» знаетъ здсь каждый мальчишка, и не только здсь въ Цетинь, а но всмъ нахіямъ, по всмъ селамъ Черногоріи, въ которыхъ онъ исходилъ и изъздилъ не одинъ разъ каждый уголокъ въ свое восемнадцатилтнее пребываніе на Черной-Гор. Намъ сообщали о его недавнемъ прозд въ Цетинье изъ Вны или Тріеста, даже въ городахъ Далмаціи, до того онъ везд здсь на Поморь, что называется, «свой человкъ». Замчательный, можно сказать, классическій трудъ г. Ровинскаго по географіи, исторіи и этнографіи Черногоріи, подобнаго которому не существуетъ ни въ одной европейской литератур, высоко цнится въ наук, и наша академія издаетъ его теперь на свой счетъ. Этому труду, всестороннему изученію своей возлюбленной Черной-Горы, Ровинскій отдалъ всего себя. Онъ сердечно полюбилъ этотъ простодушный патріархальный народъ, полный первобытной непосредствевности чувствъ и страстей, полюбилъ суровую простоту и дтскую честность этого народа-младенца, его пустынныя горы, его южное солнце, — и теперь его уже не манитъ отсюда на родину, хотя онъ оставилъ тамъ своихъ дтей. Только два-три раза въ теченіе 18-ти лтъ узжалъ онъ въ Россію и прожилъ тамъ каждый разъ по долгу исключительно за тмъ, чтобы издавать свой капитальный трудъ. Въ свиданье наше съ нимъ онъ работалъ надъ второю книгою своего труда, теперь уже изданною. Первый томъ былъ изданъ значительно ране. Ровинскій въ Цетинь не только ученый изслдователь, не только ревностный славистъ, но мстный дятель, потому что князь Николай постоянно пользовался его услугами для разныхъ, иногда научныхъ, а также и практическихъ длъ въ княжеств. Ране Черногоріи онъ много путешествовалъ по славянскимъ землямъ Европы, былъ у чеховъ, русиновъ, хорватовъ, и хорошо изучилъ ихъ. Славянство — это призваніе сердца его.

* * *