Славянская спарта

Вдомство императрицы Маріи вмст съ святйшимъ синодомъ даютъ жалованье директрис, министерство народнаго просвщенія отпускаетъ 10.000 флориновъ на содержаніе института; кром русской директрисы, дв учительницы института тоже русскія; остальные учителя выбираются изъ лучшихъ черногорскихъ профессоровъ. Институтъ усплъ уже выпустить 46 хорошо подготовленныхъ двушекъ, свободно говорящихъ по-русски. Исторія, географія, русскій языкъ преподаются въ институт на русскомъ язык, кое-что преподается по-французски, а остальные предметы — по-сербски. Въ числ ученицъ есть 20 двочекъ изъ австрійской Сербіи, и если бы не строгія запретительныя мры Австріи, ихъ было бы значительно больше; можно сказать, вс бы потянули сюда. Нельзя не сочувствовать глубоко такой мудрой политической и патріотической мр, какъ учрежденіе русскаго учебнаго заведенія среди родственнаго намъ и всегда дружественнаго племени. За бокалами шампанскаго, которое любезный хозяинъ предложилъ выпить за наше здоровье, и за оживленною бесдою мы просидли часовъ до пяти, когда посланнику нужно было хать на оффиціальный обдъ къ князю. Мы унесли самое теплое воспоминаніе о нашихъ милыхъ цетинскихъ землякахъ, такъ радушно принявшихъ подъ своимъ кровомъ скромныхъ странниковъ изъ далекой родины. Въ этотъ же день вс мы, полною русскою колоніею, проводили на морскія купанья въ Ульцинъ (Дульциньо) глубоко любимаго и уважаемаго всми Ровинскаго, — «Павла Русса», какъ зовутъ его черногорцы. Мы усадили его въ красный четырехъ-мстный дилижансъ, какіе уже теперь рдко встртишь въ Европ. Мсто внутри стоитъ до Ульцина всего 2 флорина. Загудлъ рогъ кондуктора на подобіе трубы іерихонской, и красная колымага, гремя колесами и цпями, какъ колесница Ильи пророка, покатилась по мостовымъ Цетинья тою же дорогою, что недавно продлали и мы, направляясь въ Рку Черноевича.

У насъ въ Цетинь, благодаря Ровинскому и меру города, нашему хозяину, скоро набралось довольно много знакомыхъ. Всякій, кто сколько-нибудь могъ объясняться по-русски, интересовался познакомиться съ русскими путешественниками, которые очень рдко заглядываютъ сюда. Мой титулъ писателя тоже отчасти помогалъ этому. Познакомились мы такимъ образомъ съ редакторомъ «Гласа Черногорца», единственной газеты этой маленькой страны, съ нсколькими врачами, учившимися въ Россіи, въ Вн, въ Париж, съ аптекаремъ Дречемъ, большимъ руссофиломъ, пятнадцать лтъ прожившимъ въ Россіи, и съ многими другими, наиболе интеллигентными черногорцами; образованная молодежь уже, повидимому, не вдохновляется старыми боевыми идеалами и суровою простотою быта черногорскихъ юнаковъ, невольно отодвигаемыми теперь назадъ ходомъ исторіи. Они вздыхаютъ по недостатку культурной дятельности, культурныхъ развлеченій, и съ сочувственною завистью сравниваютъ счастливое положеніе русскаго культурнаго человка — съ своимъ тяжелымъ жребіемъ.

Но эти отдльныя единицы, отрываемыя отъ родной почвы неодолимымъ движеніемъ цивилизаціи, еще тонутъ пока, какъ щепки въ мор, въ сплошной масс непочатаго черногорскаго рыцарства. Одного изъ такихъ колоссальныхъ сдоусыхъ витязей остановилъ гулявшій съ нами знакомый черногорецъ, чтобы спросить, за что получилъ онъ русскій георгіевскій крестъ и множество другихъ орденовъ, украшавшихъ его могучую грудь.

— А не знаю, за коя и за колико битковъ! доста ихъ было! — добродушно разсмявшись, отвчалъ воинъ.

* * *

Утромъ нужно было намъ отправляться въ предположенное путешествіе по Черногоріи. Мы намтили себ путь на Подгорицу, Спужъ, потомъ по долин Зеты черезъ Даниловъ-градъ и землю Блопавличей въ Орью-Луку и Никшичъ; изъ Никшича намъ хотлось захать еще въ имнье Божидара Петровича, къ жен котораго мы имли письмо отъ г-жи Мертваго, а потомъ въ знаменитый монастырь Острогъ, гд покоятся мощи св. Василія, — эта глубоко почитаемая народная святыня Черной-Горы.

Выхали мы, по обыкновенію, очень рано, въ четыре часа утра, HаcBOpo уложившись. Пришлось еще разъ повторить ту же дорогу до Рки, которую мы уже два раза прохали; но всетаки мы съ удовольствіемъ любовались на знакомыя уже глубокія провалья горныхъ котловинъ и на весело глядвшія изъ нихъ черногорскія селенья. Дорога была полна народа, уходившаго съ праздника; многіе были еще щеголевато разодты, а другіе уже сняли свои праздничные наряды и несли ихъ кто въ узлахъ, кто въ узкихъ, длинныхъ ящикахъ. Разноцвтная, живописная толпа мужчинъ и женщинъ, съ веселымъ смхомъ, говоромъ, пснями, просто лилась по крутизнамъ горъ, настигая и обгоняя нашу коляску.

Въ Рк нужно было отдохнуть и покормить лошадей. Мы остановились, разумется, у знакомой уже кафаны, и когда довольный хозяинъ вынесъ намъ на улицу подъ дерево столикъ и скамейки, чтобы накормить насъ завтракомъ и напоить пивомъ и кофе, то къ намъ сейчасъ же дружелюбно подслъ старый нашъ гребецъ и съ нимъ нсколько другихъ мимолетныхъ уличныхъ знакомцевъ нашихъ. Вс они преважно пожимали наши руки и съ полнымъ достоинствомъ осушали предлагаемые стаканы пива.