Славянский оберег. Семантика и структура.

Примером правильного поведения с источником зла можно считать регламентацию отношений с блуждающими огоньками (персонажами, которые являются воплощением душ нечистых и грешных покойников) в западнославянской традиции. Считается, что блуждающие огоньки безвредны для человека, если тот правильно себя ведет по отношению к ним. При встрече с блуждающим огоньком следовало спросить его, чего он хочет, помолиться о прощении его грехов (пол.) или дать ему кусок хлеба — тогда он отстанет (чеш.). Согласно польским, лужицким и чешским быличкам, блуждающие огни могут объяснить заблудившимся людям дорогу домой или указать безопасный путь через болота и топи, если им пообещать хлеба с сыром, денежку или другой небольшой дар [Czerny 1896/1, s. 87-88]. Если блуждающий огонек проводил человека до дому, его нужно поблагодарить или дать {192} грошик, тогда демон исчезнет бесследно, не причинив зла (пол., словац., луж.); избавиться от блуждающего огонька можно, сказав ему: «Bóg daj mnie i tobie dobry wieczór» [Дай Бог мне и тебе добрый вечер] (луж. [Czemy 1896/1, s. 86]) или: «Pozdrau tě Pámbu, žes nám posvítil» [Благодари тебя Бог, что ты нам посветил] (словац. [Kubin 1958, s. 90]). Благодарность огоньку, проводившему человека до дома, иногда считается не только формой избавления воплощенной в нем грешной души, но и спасением души того, от кого исходит благодарность: парень, которого огонек проводил до дома, сказал ему: «Бог тебя вознаградит!», и услышал в ответ: «И я тебя также. Теперь мы оба спасены» (луж. [Czemy 1896, s. 86]). Чтобы крутящийся в вихре покойник не причинил вреда человеку, следовало бросить в его сторону ветку или соломинку и сказать: «На си направи кыца!» [На, построй себе дом] (Арх. ЕИМ., с. Старосел. 1974).

В восточнославянской, особенно в севернорусской традиции, где было распространено почитание духов-«хозяев» локусов (домового, водяного, лешего и пр.), существовали особые этикетные формы поведения, направленные на то, чтобы установить и поддержать хорошие отношения с духом соответствующего пространства (в первую очередь — с домовым, от которого зависела нормальная жизнь всей семьи). В частности, чтобы домовой хорошо относился к скоту, старались, чтобы купленная скотина была той масти, которую он любит (в.-слав.), а чтобы он не вредил купленной скотине, ее отдавали под покровительство домовому, обращаясь к нему с умилостивительными формулами. Когда приводили купленную корову, заходили в хлев, молились и кланялись во все четыре угла: «Ба́тюшко-хозя́юшко,/ Ма́тушка-хозя́юшка, / Я вас не ви́жу, / Вы мёня не ви́дите. / Я вам молю́сь, я вам корю́сь, / Пособи́те, помоги́те,/ Полюби́те, мою живо́тную, ма́тушку,/ Как мне она́ лю́ба и ми́ла, / Так вам пусть лю́ба и ми́ла. / По́йте и корми́те, / И штоб бы́ло всё ти́хо и споко́йно» (Тихманьга каргопол. арх. [Левкиевская 2001, с. 435]; ср. там же примеры этикетных формул обращения к домовому в других жизненно важных ситуациях, в частности, при переезде в новый дом). Чтобы детей, идущих в лес, не тронул леший, мать клала на пень кусок хлеба и говорила: «Царь лесовой, царица лесовица! Прими ты наш подарок и низкий поклон, и прими ты моих малых детей и отпусти их домоу…» (смолен. [Шейн 2, с. 523]). Человек, вынужденный заночевать в лесной избушке, бане, овине и пр., должен был попросить разрешения у лешего, банника или «хозяина» соответствующего локуса разрешения: «Пусти, хозяин, не век вековать, а одну ночь ночевать», тогда он поступал под покровительство «хозяев» этих локусов, в противном случае те всю ночь пугали человека, выгоняли из избушки и даже могли его убить (с.-рус). {193}

3. Одной из наиболее распространенных форм задабривания является жертвоприношение и его разновидность — ритуальное кормление демонов, болезней, стихий, диких зверей и пр. Чтобы умилостивить тех, кто представляет опасность для человека и его мира, приносят в жертву домашних животных, а также оставляют еду.