Славянский разлом. Украинско-польское иго в России

А теперь о других персонажах повести, их чуть более десятка. Сразу бросается в глаза отсутствие фамилий. С точки зрения тех, о ком только что сказано, им фамилии, видимо, не нужны или не полагаются. Перечислим: Азамат, Бэла, Казбич, Янко (в татарской бараньей шапке), Митька, Настя, Еремеич, а некоторые вообще даже без имён — десятник, ямщик. Не сложно увидеть, что перед нами как раз представители горских народов, а также самые настоящие русские. Причём хорошо чувствуется, как последние приравнены к первым. Для польско-украинско-немецкого дворянства и те и другие — это дикари, которых, по мнению этой публики, и людьми-то назвать нельзя. Единственный русский, кто в тексте имеет отношение к этой элите, — Максим Максимович (кстати, тоже без фамилии), но он там белая ворона: его считают кем-то вроде идиота.

Вот такой расклад зафиксировал взгляд Лермонтова. Конечно, эти писательские наблюдения требуется сверить с реальной историей. Для чего приведём имена высшего «русского» командования, руководившего карательными по сути своей операциями на Кавказе в первой половине ХІХ столетия. Научной литературе известны генералы: граф Граббе, барон Розен, Нейгарт, Фрейтаг, Паскевич, Лисанович. Что касается генерала Головина, то он из полонизированной литовской шляхты, генерал Греков — из запорожских казаков. Наиболее знаменитый из этой плеяды генерал Ермолов — по матери Каховский. Подобные люди составляли костяк царских военных на Кавказе. Повторим: все эти персонажи до сих пор воспринимаются первосортными русскими, но очевидно, что русские в кавказских войнах не командовали, а были чем-то вроде пушечного мяса.

Если говорить точнее, весь этот элитный генералитет умело стравливал между собой русских и горские народности, тем самым обеспечивая своё господство. Образец такой политики демонстрировал командующий И. Паскевич, который вместо украинцев и поляков направлял на кавказский фронт солдат других национальностей. Причём эта элита, закабалившая наших предков, вершила преступления, прикрывшись именем действительно русских, которые вынуждены теперь выслушивать в свой адрес то, что совсем не заслужили. Чтобы восстановить историческую справедливость, необходимо открыто посмотреть правде в глаза и признать: все мы были заключёнными в украинско-польско-немецкой тюрьме, замаскированной под «русскую».

На рубеже ХІХ — XX столетий на Западе начался небывалый бум вокруг понятия «народность», во многих странах формируется устойчивый интерес к изучению языка, быта, традиций и т. д. Пионером здесь выступило течение немецкого романтизма, поднявшего на щит подобную проблематику. Не обошёл этот бум и Россию, только в её правящей прослойке он протекал довольно своеобразно. В Европе элиты обратились, естественно, к своим национальным корням: германская — к немецким, французская — к французским, австрийская — к австрийским и т. д. Однако наш «русский» истеблишмент с жадностью бросился изучать и превозносить не что иное, как украинско-польские истоки. Хотя ничего удивительного здесь нет: он же интересовался собой, своим происхождением, а многочисленные коренные народы страны, включая великорусский, его занимали мало. Невероятным может показаться такой факт: при Александре І в Императорской библиотеке Петербурга, насчитывавшей к тому времени около 150 тысяч томов, на русском было не более десятка; даже на португальском языке имелось 874 книги. Большую часть литературы составляли богословские сочинения — на латыни и греческом, художественные романы — на французском, научные труды — на немецком, исторические трактаты — на польском.

Одним из ярых пропагандистов украинско-польских начал выступил известный интеллектуал Я. Потоцкий, издавший на французском языке книгу «Историко-географические фрагменты о Скифии, Сарматии и славянах». В ней помещены рассуждения о корнях Малороссии, о славянском единстве. Текст был переполнен реверансами в адрес украинского народа, обладающим славным прошлым. Те же самые мысли излагал и Т. Чацкий в научном труде «О названии Украина и зарождении казачества», вышедшем в 1801 году и посвящённом Александру I. Тот в свою очередь всячески поддерживал подобных авторов. Например, младший брат Я. Потоцкого Северин, пользовавшийся расположением императора, был назначен попечителем Харьковского учебного округа. Ещё один персонаж, А. Чарноцкий, подвизавшийся у Наполеона во время его вторжения в Россию, затем очутился в Петербурге в Министерстве народного просвещения, занявшись этнографическим описанием украинских земель. Подобное творчество, призванное познакомить образованные классы с историей и жизнью запада и юго-запада империи, было необычайно востребованно.