Славянский разлом. Украинско-польское иго в России

Возникает вопрос: а как же греческое православие, ставшее историческим выбором Руси? Как быть с образом святого Владимира — страстного проводника православия? Чтобы разобраться с этим, следует в первую очередь обратить внимание на церковные термины, этимология которых сохранила латинское, а не греческое происхождение. Само название «церковь» — cyrica («круг верующих») — латинское, тогда как греческое — εκκλησία [eklesia]; слово «крест» — от польского krzyż или латинского crucificus, а не от греческого σταυρὸσ [stavros]. Далее: слово «алтарь» происходит от латинского altare, а не от греческого βωμὸσ [bomos], «орарь» — надеваемая при служении полоса — от латинского orarium, вера по-гречески — πὶστη, «пост» в германских языках, производных от латинского, — fast (в готском (fasten означает «поститься»), а в греческом — ὴνηστερὶα [nesteria]. Понятие же «поганый» (то есть язычник) тоже восходит к латинскому paganus, греческий же вариант слова — αλλὸθρησκος [etnikos]. Число подобных примеров можно легко умножить. Согласимся, такая перегруженность церковного лексикона латинизмами весьма показательна.

Теперь посмотрим на многочисленную плеяду князей той самой православной Киевской Руси. Несложно заметить, что среди них нет ни одного с именем какого-нибудь знаменитого греческого святого. Если они крестились по византийским образцам, то это нельзя не признать очень странным. Кто же все эти Ярославы, Володимиры, Всеславы, Святославы, Изяславы, Мстиславы, Ярополки, Ростиславы? Скорее всего, перед нами персонажи греко-униатских реалий, ориентированных на католичество. Эту версию подкрепляют и известные в киевский период браки княжеских семейств. Так, Владимир Святой имел трёх жён: одна — дочь половецкого князя, другая — из Богемии, а третья — внучка Византийского императора Константина Багрянородного; дочь Владимира Доборогнева выдана за польского короля Казимира I.

Его сын Ярослав Владимирович (Мудрый) связал судьбу с дочерью шведского короля Олфа, а из десяти детей знаменитого киевского князя все женились или выходили замуж за иноземцев. Так, старший сын Изяслав был мужем сестры польского короля Казимира, другие сыновья породнились с дочерью саксонского маркграфа (Игорь), с дочерью графа Штадского (Вячеслав). Дочери Ярослава сосватаны: одна за французского короля Генриха І, другая — за норвежского, третья — за венгерского. Изяслав Ярославович сочетал уже свою дочь со следующим польским королём Болеславом. Дочь великого князя Всеволода Ярославовича вышла за маркграфа Шаденского, а затем за германского императора Генриха ІѴ.

То же самое наблюдается и в начале ХІІ века: дочери князя Святослава Изяславича замужем за польским королём Болеславом Кривоустым, за венгерским королевичем. Знаменитый Владимир Мономах женат на дочери англосаксонского короля Гарольда. Его сын Мстислав Владимирович стал супругом дочери шведского короля, а первая его дочь сначала была замужем за норвежским королём, а затем — за датским. Великий князь Всеволод Большое гнездо женат на дочери одного из чешских аристократов. Конечно, такие династические связи можно характеризовать как очень разветвлённые, и почти 90 % браков правящей прослойки Киевской Руси заключались с католиками или католичками. Случаи же родства с византийскими монархами встречаются редко, можно сказать, в виде исключений. Кроме Владимира Святого, о чём уже говорилось, Всеволод Ярославин женат на греческой царевне, дочь Мстислава Владимировича выдана за одного из сыновей византийского императора, да дочь Владимира Мономаха (Марица) — за греческого царевича Леона Диогена. Отмеченные династические предпочтения — весомый довод в пользу существования сильных католических веяний в киевской элите той эпохи.

Ещё один аргумент в этом смысле — выяснение того, какой календарь находился тогда в употреблении. Хорошо известно, что католический мир практиковал летоисчисление, где начало года приходилось на 1 марта: по господствовавшим представлениям в этот день Бог сотворил небо и землю. В Византии же новый год праздновался с сентября: этот месяц считался первым, тогда как в латинском варианте он был седьмым. Напомним, календарь имел принципиальное значение для всей жизни, которая определялась исключительно церковным обиходом.