Славянское реалити-шоу

Седьмого мая, ранним утром, когда короткая стрелка часов – на трофейном швейцарском хронометре – совсем немного не добралась до цифры «шесть», Егор решил ещё раз осмотреть внезапно «умерший» передатчик-излучатель. Зачем – осмотреть? Чёрт его знает! Странная получилась история…. Юный Платон спал в эту ночь на удивление спокойно: часов в десять вечера крепко заправился материнским молоком и не менее крепко уснул, что случалось совсем нечасто. Обычно с вечера аппетит у сына был откровенно неважным. Около часа ночи он непременно просыпался, сперва недовольно хрюкал, а потом начинал громко орать – до тех пор, пока его рот нежно не затыкал щедрый материнский сосок. После этой ночной трапезы Платон просыпался уже часа через два с половиной, мучимый отходящими газами и непреложным желанием – незамедлительно облегчиться.…Поскольку в их славянском племени не наблюдалось ни одноразовых подгузников, ни большого запаса льняных и прочих тканей, то приходилось тут же вставать с лежака и отправляться на внеочередные постирушки.

– Егора! – указующе шептала ему вслед Сашенция. – Ты прокипяти там всё! Хотя бы минуты три…

Но в эту ночь Платон претворился сущим небесным ангелом: как поужинал вечером (как уже было сказано – в двадцать два часа по московскому времени), так ночью больше и не просыпался. Сопел себе, как крохотный игрушечный паровозик, крепко обняв крохотными ручонками материнскую грудь, изредка непроизвольно вздыхая – печально так, по-взрослому, будто с самого рождения зная самую главную философскую сентенцию, впервые чётко и однозначно высказанную непревзойдённым Марком Твеном: – «Жизнь человеческая – безумно коротка, и полна немыслимых скорбей…».

Уже под утро Егор очень осторожно отбросил в сторону полу семейной медвежьей шкуры (лично положил из «Калаша» этого матёрого косолапого семилетку, а потом Санька лично же, своими нежными – когда-то – руками, разобралась с этой шкурой – по полной программе), тихонько встал с лежака. Стараясь не шуметь, оделся, обулся. Дальше – что? Действительно, что? Чего это он вдруг проснулся? Чего – не спится? Он искренне, ещё окончательно не проснувшись, старался найти ответы на эти вопросы. Может, всё дело в странном запахе? Мимолетном, чуть ощущаемом, тревожном…. Чем же это так пахнет?

По главному пещерному коридору прошелестели чьи-то тихие и осторожные шаги, ещё через минуту-другую проскрипели-прокрались ещё одни, а вот и третьи – практически пробухали…. И все – как один – блин славянский, в одном направлении! Как прикажите это понимать?

Он выхватил из-за голенища валенка браунинг (ещё тот, фээсбэшный, из апреля 2019 года), мягко перевёл предохранитель в боевое положение, почти бесшумно заскользил – согласно общему вектору движения.

Через сто, может, через сто двадцать метров некто невидимый спросил громким шёпотом:

– Ты чего тут делаешь, Пугач?

– Сам не знаю…. Вдруг как-то неуютно стало, – неопределённо сообщил в ответ голос Емельяна. – Вот и решил пройтись, воздух понюхать подземный. Смотрю, и вам, ребятки, не спится? Тоже что-то учуяли?

– Это точно! – сообщил голос Сени Брауна. – Тревожно так пахнет, не уснуть…. Может, командира разбудим?

– Можно и разбудить. Только вот, что мы скажем ему? Мол, привиделось что-то, пахнет как-то необычно?

– Не надо меня будить, я уже и сам проснулся, – подал голос Егор. – Вы лучше факел зажгите. Чего болтать-то в темноте?

Послышались частые щелчки кремневого кресала (зажигалки, найденные в неизвестном вертолёте и при новгородских отморозках, давно уже приказали долго жить), ярко вспыхнул сосновый факел, конец которого ещё при изготовление был щедро пропитан смолой.

Заспанные, наспех одетые соплеменники тревожно столпились возле проёма в искусственной кладке, наспех загороженного деревянными щитами, полученными путём нехитрых манипуляций с двумя сундуками, найденными в подземелье. Просто вывалили золотые монеты на каменный пол, а сундуки разобрали на составные части.

– Доложите, уважаемые господа, об основных признаках вашего беспокойства, – сладко позёвывая, негромко предложил Егор. – Только коротко, без всяких там «показалось», «ощущается», «предчувствия неясные одолели»…

– Так это, блин, – неуверенно начал Емельян, указывая своим корявым пальцем на проём в стене. – Шумит там что-то, командир. Словно осенний ветер – в вершинах деревьев.… Это как на сибирском лесоповале: лежишь себе ночью на нарах в бараке, а за старой и щелистой бревенчатой стеной – вольный ветерок гуляет…

– И яйцами воняет тухлыми, – брезгливо поморщившись, добавил Генка Федонин.

Действительно, из нежилого подземелья доносился, впрочем, едва слышно, странный гул. Да и запах сероводорода присутствовал очень даже явственно…

– Ладно, братья! – после минутного раздумья принял решение Егор. – Я пойду на разведку, посмотрю, что там такое…

– А мы? – от души возмутился Сеня Браун. – Мы тоже хотим посмотреть!