Славянское сердце

⁂

Письмо из Москвы, из журнала «Иностранная литература» – просят разрешения перевести и опубликовать его «Альжбету»; что ж, приятно, что и говорить – жаль, что так поздно…. Ответить согласием он, пожалуй, успеет, а вот увидеть свою повесть, отпечатанную по-русски – уже вряд ли. Хотя так ли это важно? Важно – что в Москве выйдет ЕГО книга…. В Москве – столице Советского Союза; с ума сойти! Сотни тысяч русских прочтут его строки – и, может быть, среди них будут те, с кем он вместе встретил победу над Германией в моравском городке Всетин, куда накануне вступил его батальон – маршем двигавшийся на Прагу, на помощь чешскому восстанию.

День Победы – я помню его, как будто он был вчера. Девятого мая сорок пятого года – какой это был чудесный день! Белая кипень цветущих садов, повсюду – весёлая музыка, улыбающиеся, счастливы лица, хмельные от осознания случившегося (и от сливовицы, щедро разливаемой во всех дворах) солдаты – русские, словацкие, румынские.… В тот день мы так и не двинулись по маршруту – Прага на рассвете была освобождена танковыми частями Первого Украинского фронта, спешить было некуда…. Война закончилась! Победа!

Да, май сорок пятого – это был чудесный месяц…. Но до него был июнь и – особенно! – июль сорок первого. Мучительные, невыносимо тяжёлые месяцы непрерывных немецких побед и страшных русских поражений, бесконечные многотысячные колонны пленных красноармейцев, бесчисленные скопища брошенной и подбитой русской техники, ощущение крушения чего-то самого главного, корневого, чего-то такого, на чём держалась душа – от чего не хотелось больше жить…

Эти немыслимо тягостные, чёрные июльские дни сорок первого он тоже помнил очень хорошо.

Браилов, расположение 31-го артиллерийского полка, 17 июля 1941 года

– Всё! Кончилась Россия! Яшик, прекрати, наконец, жить в мире своих иллюзий, посмотри вокруг! Мы уже третью неделю идём по Украине – у тебя было достаточно времени, чтобы всё это увидеть! – Десятник Прохазка сплюнул с досады себе под ноги.

Свободник Яшик тяжело вздохнул, покачал головой и негромко сказал:

– Война идёт три недели – ты прав. Немцы здесь, на Украине, разбили русских – в этом ты тоже прав. Может быть, они даже возьмут Киев – хотя не думаю, что так быстро, как Житомир – и даже, может быть, перейдут Днепр. Немцы сильны, дисциплинированы, подготовлены, натасканы, у них опыт войны, современная техника, опытные офицеры – ничего этого нет у русских. И поэтому они побеждают. Пока побеждают…. Но там, за Днепром – ещё четырнадцать тысяч километров советской земли, до Тихого океана. Там Урал, Кузбасс, Сибирь. Там Москва и Ленинград, там непокорённые, свободные русские люди! У Гитлера не хватит сил, чтобы одолеть их!

Прохазка махнул рукой.

– Коммунистическая пропаганда…. Не зря тебя в прошлом году на пять месяцев упекли в Тренчинскую тюрьму. Неужели ты не видишь – рухнула Россия? Тебя не убеждают вот эти вот, – и он указал на дюжину советских танков БТ, сиротливо стоящих вдоль дороги, – брошенные танки? Пока мы шли от Борислава и Дрогобыча до вот этого города – мы видели сотни, сотни русских танков! Вся военная мощь Советов сгорела здесь, на Украине – чем завтра будут воевать твои свободные русские люди? Голыми руками? Ты посмотри – немцы вывозят трофейные винтовки эшелонами! ЭШЕЛОНАМИ! А ты говоришь – Ленинград…

– Зденек, хочешь, я объясню тебе, зачем ты споришь со мной?

– Ну и зачем?

– Затем, что тебе, как и мне, больно видеть этот разгром русских. И ты хочешь, чтобы я нашёл аргументы, чтобы убедить тебя, что дело русских не проиграно. Тебе мучительно тяжело осознавать, что мы с тобой, вся наша батарея, весь наш полк – пришли сюда, на Украину, помогать немцам воевать с русскими. Вся твоя душа противится этому – но ты не видишь выхода. И поэтому ты специально говоришь мне все эти тяжелые слова – чтобы я заронил в твою душу искру надежды. Ведь так, Зденек?

Десятник только тяжело вздохнул в ответ. Яшик продолжил:

– Да, дружище, я понимаю тебя. Когда я вижу бесконечные, уходящие за горизонт, колонны русских пленных – мне хочется кулаки рвать зубами…. Как же они могли проиграть – они, в которых мы так верили, которых ждали, о которых слагали песни и легенды, которых любили, как самых близких своих родственников? Как могла Россия – наша с тобой Россия, Зденек! – проиграть этим немцам?