Славия. Рождение державы.

- Ложись! - крикнул Раду и, ныряя за гранитную глыбу, услышал раскат пушечного залпа, а затем, грохот взорвавшихся внизу ядер.

- Суки! В лощину попали! По минометам! - прохрипел Панфил, выглянувший из расщелины первым. Но последние его слова потонули в звуке очередного выстрела.

Уже подымавшемуся с земли Раду, по ушам больно ударил громкий треск каменной глыбы и звук взрыва. Он ощутил дрожь земли, видно, несколько вражеских ядер попало по укрытию.

- Панфил, Панфил, - позвал он, но совершенно не услышал собственного голоса. Оглянулся и увидел его ноги, выгнувшееся дугой тело и скребущую камень руку, а с места, где раньше была голова, фонтанировала кровь.

- Пулемет!! Мой пулемет!! - в его душе как что-то оборвалось. Он на корточках и, не дыша, подполз до своей любимой машинки...

- Цел, - сказал с облегчением. Все было невредимо и он, крутанув ручку, ощутил такую родную вибрацию от отдачи. Нежно погладив ствольный блок, он вытер текущую из носа кровь, улыбнулся и стал алчно осматривать бухту.

Стрелять было некуда, трупы на окровавленной палубе уже не шевелились. Дальше слева, дрейфовали три корабля, даже отсюда было видно, что на них уже никто не подает признаков жизни. Один из них, с пылающими мачтами, был здорово разгромлен и сидел в воде по самую палубу, второй имел разрушения поменьше, а третий, похоже, вообще цел. А с правой стороны бухты было совсем пусто, разве что из воды торчал кончик мачты утонувшего корабля. Только вдали, шустро загребал веслами последний беглец, и еще эти два паскудных корабля, которые только что разрядили пушки и сейчас разворачивались на месте, готовя к выстрелу второй борт.

А минометчики, после того, как смогли потопить один корабль и два остановить, впечатлились успешными действиями их левого фланга: Васька Беловол смог выбить из винтовки половину команды шебеки, расстреливая любого, кто пытался взять в руки весла. Корабли, находящиеся на рейде, пока бездействовали, поэтому, Стоян решил устранить ближайшую проблему.

- Ребята! Поможем Ваське. Смотрите, пираты с горящего корабля в воду прыгают, сейчас будут по берегу расползаться, - в бухте стоял крик, кто вспоминал аллаха, кто шайтана, вдали трещал пулемет Попеску, бухали выстрелы стрелков. Поэтому, они тоже быстро взяли винтовки, выбрались из лощины наверх и стали добивать и живых и шевелящихся. Через три минуты все было кончено.

Они услышали залпы орудий, находящихся на рейде кораблей, за секунду до удара прилетевших ядер. Своевременно среагировать и изменить судьбу, было невозможно. Семь ядер пролетело через лощину, одно из которых зацепило и измочалило о камни миномет, а восьмое упало в их расположении и разорвало пополам Петра, проломило грудь его напарнику и контузило Стояна.

Он очнулся оттого, что его за плечи тряс Федул:

- Стоян! Стоян! Ты жив?!

- На-наверное, - он помотал головой, уселся на камни, мутным взглядом зацепился за винтовку с разбитой ствольной коробкой, - А ты как?

- Я нормально, но Петро и Степан вот, - Федул кивнул на окровавленные тела.

- По-понятно, - Стоян заикался, в его ушах звенело, а тошнота подступила к горлу. Но он заставил себя поднять голову и осмотреться. Внизу в лощине сиротливо стоял уцелевший миномет, рядом валялся сломанный флагшток с испанским флагом, а в море, на рейде шустро шевеля веслами, два корабля разворачивались на месте. Вот-вот займут позицию для стрельбы из другого борта.

- Ф-федул, п-пошли быстрей, - он с трудом встал и, пошатываясь, побрел к миномету. Взялся руками за двуногу и кивнул, - Б-бери плиту, разво-ворачиваем с-ствол в море.

Проверив основательность установки миномета, провернув винт горизонтальной наводки, установил прицел на корабль, с богатой художественной резьбой по дереву на кормовой надстройке, и поднял ствол на сорок пять градусов, самую большую дальность.

А на высокой корме одного из этих кораблей, стоял с подзорной трубой и осматривал берег, некогда удачливый хозяин, некогда большой и мощной боевой эскадры, Мурад Реис. Его душу переполняла одновременно и страшная злоба, и бесконечное сожаление и безысходность. Ему даже в страшном сне не могло присниться, что за время в каких-то триста ударов сердца, он станет посмешищем всего Берберийского побережья Магриба.

По заверениям Одноглазого, этого иблисового отродья, здесь кроме дорогостоящих рабов, ценных материалов и нескольких охранников с плохонькими мушкетами, не должно было быть никого и ничего. Поэтому, даже галерных рабов он приказал вывести с судов и оставить в бараке, лишь бы побольше нагрузить добра. Да и при подходе к острову он внимательно осматривал берег, и действительно, нигде не видел ни пушек, ни солдат, только груды сложенного добра, пару бегающих охранников и далеко-далеко ручеек рабов, уходящих в горы. 'Ничего, - думал он, - Далеко не убежите, всех выловим'.