Славия. Рождение державы.

Тогда он даже хотел изменить своему собственному правилу и, не прикрывая высадку, отправиться в бухту вместе со всеми. Но пересилил себя и решил поступить, как всегда: шестерку отправить на штурм, а самому с шебекой племянника зарядить пушки и стать прикрытием на рейде. Подходить же к берегу решил только после высадки основного десанта. По большому счету, это решение спасло ему жизнь.

До входа в совсем маленькую бухту было где-то с полмили, куда корабли вломились кильватерным строем в две колонны, с шумом, гиком и смехом. Застоявшиеся в плавании команды, не наблюдая никакой угрозы, приготовились к веселью. Они стремились быстрее высадиться и начать охоту; чья команда приведет больше рабов, той же команде и больше причитается.

И вдруг начался ад. Мураду Реису и без подзорной трубы было видно то, что творится в бухте. Словно из-под земли черным дымом захлопали мортиры и на его корабли обрушились страшно воющие ядра. Издали мелькало что-то маленькое, но Реис был уверен, что такими только кажутся, ибо взрываться так могут только начиненные порохом огромные ядра.

Не все они попали в корабли, но профессиональная память зафиксировала шесть десятков хлопков. Нет, он не сомневается в том, что можно не увидеть спрятанные три-четыре мортиры, которые будут тихо стрелять через дыру из-под земли, но не заметить шесть десятков?? И не меньше! Потому, что за такое короткое время их перезарядить не возможно. И стрельбу ведут так, как иберийцы и франки, по заранее намеченным местам.

К звукам хлопков и взрывов присоединились частые мушкетные выстрелы. Очень частые. Глядя на то, как умирают его люди, стало совершенно ясно, что прячется здесь не девять сторожей а, по меньшей мере, полтысячи солдат. Вот только дымов не видно.

На этом острове не было добычи, здесь их ждала только смерть. А не специально ли Одноглазый его привел сюда? Вон и его корабль возвращается, невредимым единственный из всех... 'Все, Одноглазый, - подумал он, - Не жить тебе, умирать будешь в страшных муках. И прямо здесь, в море. А сейчас нужно уходить'. Но просто так уходить нельзя, даже перед своими матросами будет урон чести.

- Мехмед! Вон, смотри, - крикнул племяннику, который с испугом наблюдал за творящимся ужасом с кормы соседней шебеки и показал рукой в сторону скал, где часто мелькают огни, - Там мушкетеры гяуров.

- А дымы где?

- Слушай меня! Там пещеры! Поэтому и дымов мушкетов не видно! Сквозняк весь дым вытягивает, что тут непонятного? А где дымы немного видны, там мортиры спрятаны. Ясно?! Твоя задача двумя бортами влупить в то ущелье. Понял?!

- Ясно! Понял, Мурад-ака!

Первый залп накрыл именно те точки, которые они и планировали. Но вот, когда развернулись, а кормчий выравнивал горизонтальную наводку, вдруг раздался пронзительный, нарастающий вой. Раньше он был далеким и приглушенным, сейчас же был громким, жутким, леденящим душу.

Не страшно взять в руки меч и воевать с врагом видимым, но ужасно не хочется умереть от невидимой смерти, когда тебя терзает непонимание и демон безысходности.

Это ядро перелетело корабль и шлепнулось в море, ярдах в двуустах от борта. Мурад Реис заметил, как за той же горкой опять хлопнул дымок, и выстрелила следующая мортира. Сейчас ядро не долетело, ярдов сто.

- Стреляйте, иблисовы дети! - ругал он своих пушкарей, и у тех уже были зажжены фитили, но за секунду до залпа, очередной вой принес с неба попадание в нос шебеки. Близкий взрыв показался страшным, словно это было ядро тридцати шести футовой пушки. В результате, бушприт оторвался вместе с канатами и насмерть зашиб матроса, а ничем не удерживаемая передняя мачта стала заваливаться назад. И только такелаж средней мачты, не дал ей возможности свалиться на палубу.

Ну, а их второй залп тоже получился, только совсем не туда. Все ядра улетели на пустынный песчаный пляж.

- Уходим! Снимаемся! - брызгая слюной, орал Мурад Реис. А матросов подгонять и не надо, они уже давно были под впечатлением скоротечной расправы над эскадрой, и сейчас, втянув головы в плечи под вой падающих ядер, резво нажимали на весла.

Ни в одну шебеку больше попаданий не было, правда, стрельба тоже прекратилась.

А в это время лыцари Стоян и Федул стояли у изломанного флагштока, и устало смотрели вдаль, на удаляющиеся в беспорядке корабли побежденных врагов.

- Пятьдесят пять минут, - сказал Стоян, открыв крышку часов.

- Что?

- Прошло пятьдесят пять минут, с момента первого выстрела.

- А-а, - кивнул головой Федул, - А мне кажется, что мы воюем целый день.

- И мне так кажется. Давай-ка отремонтируем флагшток, пусть строители видят, что у нас все в порядке.

Пока они вязали палки, да цепляли флаг, стали сходиться бойцы. Первым пришел Василий, а следом Раду. Он на плече тащил тело, а под рукой голову погибшего Панфила. Последними появились Миша и Арсен, эти шли не спеша, в пути несколько раз стреляли подранков.

Погибших воинов, Петра, Степана и Панфила, завернули в трофейный парус и похоронили на возвышенности, по дороге к будущей цитадели. Арсен говорит, что место здесь хорошее, светлое, и душам их должно понравиться.