slavjsja_temnaja_vlastiteljnica

— Это не проблема. Я убью её и восстановлю свою честь. — Пальцы сжались в огромный кулак, который со страшной скоростью рассёк воздух. Зелёная физиономия выглядела преисполненной грозной решимости. — Уже завтра восемь кланов перестанут смотреть косо на Цин.

— Ты говоришь так, будто это просто. Вспомни, как она поступила с Шенгом и его людьми. Уверена, они тоже думали, что легко справятся.

— Волнуешься за меня? — он снова обнял женщину.

На этот раз она не отстранилась. В лицо пахнуло прохладным ветром и её распущенные волосы бросило ему в лицо. Сверху открывался прекрасный вид на город: узкие улицы, глинобитные мазанки и огоньки костров — наверное, там сейчас сидят молодые воины, пьют брагу и мечтают о том, как однажды возьмут в руки оружие, дабы покрыть себя великой славой. Это было прекрасно. Угум-сарай был по-орочьи прекрасен.

— У тебя зенки боятся, — она медленно обернулась к нему, вглядываясь в жёлтые с чёрным зрачком глаза. — Никогда не видела, чтоб ты боялся, — в голосе ее звучало соучастие. — Гонг всегда был блудливым бахвалистым дураком, но никогда не был трусом.

— Это всё тётка, — мужчина скорчил недовольную гримасу. — Не знаю, как ей удалось, но она смогла подобраться к человеческой колдунье настолько близко, что измерила её силу — она очень велика. Но беда даже не в этом. Торвальд молода. Так что будет через десять лет, когда её сила достигнет зенита? Эта женщина станет в один ряд с сильнейшими чародеями континента, и тогда я ей уже не соперник. Сражаться надо сейчас. Или навсегда отказаться от мести, навсегда оставить орков в положении гостей на своей земле.

Женщина вздохнула и, встав на цыпочки, лизнула орка в щёку. Тот заурчал, крепче сжимая объятья. Она любила его, Гонг знал. Как же его бесили все эти традиции, политика, месть…

— Давай убежим? — внезапно произнёс мужчина. — Ну их к Барлогу, пусть сами разбираются. Мы можем уйти на юг, к людям. Орков не везде притесняют. Я умею убивать колдунов — это очень высокооплачиваемая работёнка. Мы будем жить богато, как вожди!

— И бросим Хоша? — Инь отстранилась. — Он сражается за наше единство каждый день и час. Если мы уйдём, кто ему поможет? Кланы не картофельный пирог, их не склеишь плавленым сыром.

— А браком с мелкой соплёй, значит, склеишь? Знаешь, что? Хош может говорить мне что угодно, как воин клана я выполню приказ, но если ему вдруг взбредёт в голову выбирать за меня невесту, я ему эту голову оторву.

— Послушай. Он хочет как лучше.

— Да ладно! Может, тогда мне выйти за Цина?! Ты же, кажется, не захотела. Так не заставляй меня. Эх, ну почему мы отказались от многожёнства?!

— Действительно, жаль, — орчиха улыбнулась, обнажив длинные верхние клыки. — Тогда я стала бы второй женой Гонг-Ло. Эй, погоди. Ты что, обиделся? Ну, не обижайся, — она снова лизнула его, на этот раз в широкий, слегка приплюснутый нос. Зря, ибо вновь оказалась в объятьях, и что-то подсказывало Инь, что на этот раз её так просто не отпустят.

— К чёрту всё, — прорычал Гонг, сжимая сильную, но кажущуюся такой хрупкой на его фоне фигурку. — Завтра я брошу голову человеческой королевы к твоим ногам, и ты её примешь. И Хош мне слова не скажет. Что ж, если клан тебе дороже меня, то я готов служить ему, но только вместе с тобой.

Гонг говорил тихо, но нутро его готово было кричать. За долгие годы скитаний он впервые встретил женщину, достойную себя. Достойную, ибо ставила его, племянника вождя, великого воина, непобедимого бойца, ниже интересов орков. Он ненавидел её за её преданность и за неё же боготворил. Ради неё всё это время он тихо сидел в резервации, и даже когда Торвальд сама пришла в их лагерь, пальцем её не тронул, откладывая месть, хотя закон велел ему убить её немедля. Любовь, честь, долг — все эти чувства разрывали орочьего воина на части. Но вместе с тем они придавали ему сил.

Сколько сейчас времени? Неизвестно. В этом доме нет часов. Безоблачное ночное небо блистает мириадами ярких звёзд, а лунный свет, струясь и мерцая, выхватывает из темноты очертания девушки.

Откинувшись на спину, Мизори размышляла. Она попросту не могла заснуть. Виной тому не жёсткий тюфяк и не колючее одеяло, которое ей даже не было нужно. Просто столько всего произошло за последнее время. И сколько ещё произойдёт?

Расслабленное тело отдыхало от неудобного доспеха, но тяжесть и неудобство в душе никуда не делись. Теперь она королева. Каждый её поступок, слово, даже жест влияет на судьбы множества людей. Будь то действие или бездействие. Взять того же младшего Цина. Стоило ей сказать «да», и мир бы пришёл сам собой. Не надо было бы ни с кем драться, не надо никого убивать. Её каприз и упёртость будут стоить жизни. Хотя всё честно. Этот орк умрёт быстро, а так ей всю жизнь мучиться. Подумать только, на каждом приёме объяснять, что этот слизняк-переросток — её муж! В принципе, можно заточить его в башне… Но это очень далеко от образа светлой правительницы, который она себе рисовала. А убийство близко. И так повсюду…