Славный дождливый день

Вдобавок, заслышав его шаги, явилась пожилая соседка. За небольшую плату она убирала его комнату. Соседка — поразительное сочетание доброты и лени. Убирать она взялась по доброте. Однако убирала неряшливо. За дверью постоянно висела паутина. Но в его присутствии она демонстрировала рвение. Ей хотелось сделать Линяеву приятное.

Так и сейчас она залезла с тряпкой под стул, на котором он сидел. Провела тряпкой по машинке, на которой он печатал.

Где тут работать! Лучше подождать до семи часов в редакции газеты.

Линяев набросил пальто и вышел на лестницу. На площадке второго этажа сидел кот Флинт. Умнющий кот-гладиатор. Потрепать Флинта по шелковистому загривку — одно удовольствие. Но при первом движении Линяева кот всегда отскакивал в сторону.

И на этот раз Линяев шагнул к Флинту. Кот неуклюже попятился на трех лапах. Четвертая беспомощно повисла. Видно, Флинт побывал в основательной переделке. Пользоваться его бедой было бы нечестно. Линяев прошел мимо.

От дома до редакции восемь минут неторопливой ходьбы. Но он доехал троллейбусом и квартал от остановки до редакции преодолел почти бегом. Он зайдет за ней ровно в семь, а до этого будет тут же, в редакции, рядом.

Он заглянул в отдел писем.

— Ассенизаторы и водовозы! Приветствую вас! Где Мыльский?

Мыловаров слонялся по коридору. Длинный силуэт Линяева, движущийся от противоположного окна, обрадовал его.

— Ты весьма кстати. Я маракую над фельетоном о головотяпах. Только что придумал такую фразу: «По осени они считали цыплят, как и требовала популярная поговорка. Насчет того, что делать с цыплятами зимой, от фольклора никаких указаний не было. Поэтому зимой цыплята дохли от голода. А головотяпы сидели, ждали, когда сочинят новую поговорку». Звучит?

Линяев не соображал. Он мог думать только о том, что в комнате номер шесть Алина Васильевна. Что она делает в эту минуту? Обрабатывает материал для очередной полосы? Или заказала разговор с районом и, коротая время, листает подшивки старых газет?

— Ты меня о чем-нибудь попроще, Сашок!

Огорченный Мыловаров пошел искать других ценителей.

Линяев нанес визит коллегам из отдела литературы и искусства.

— Линяев, увидел тебя и вспомнил, что забыл в бане мочалку, — сокрушенно сказал заведующий отделом. — Отменная была мочалка.

— Что же между нами общего?

— Сам не знаю. Только увидел тебя и вспомнил мочалку. Ты извини, Юрий Степанович.

Заведующий смотрел виновато.

— Извиняю. Если повторится, подброшу цикл стихов «Родная моя, Золотая Орда». Намаешься с ответами.

Линяев сел на его стол и взял пачку писем.

— Сплошные стихи. Не успеваю отвечать, — пожаловался заведующий.

— И я когда-то писал стихи, — сказал Линяев. — Но вовремя сообразил, что бездарен. Когда сжег стихи — их у меня накопилось два чемодана, — некая мудрая женщина воскликнула: «Наконец-то поумнел!» Очень важно вовремя понять, что ты бездарен.

Заведующий потупил глаза. Он до сих пор писал стихи к торжественным датам и публиковал в газете под девичьей фамилией жены. И с этим он ничего не мог поделать. Это было сильнее его.

Линяев прислушался. Внизу, прямо под ним, отдел сельского хозяйства. Но оттуда ничего не слышно.

Следующим на очереди был секретариат. Там он просидел почти сорок минут, слушая приключения командированных.

— «Ну, — думаю, — пропал, — рассказывал только что вернувшийся из поездки корреспондент, — укатит мой Багаевский в столицу, и читай тогда о нем в московских газетах да кусай локти». Волосы рву на голове. Упустил, сукин сын! И ни одной машины. Как назло, все в разгоне. На весь хутор единственная техника — моя собственная механическая бритва «Спутник». Бегаю по хутору и волком вою. Тут подходит один парень. «Жалко мне, — говорит, — вас, дяденька, до слез. Так и быть: берите мой мотоцикл и дуйте туда и обратно. Авось застанете этого Багаевского». Мчимся к его двору. Выводит он своего красавца с коляской. Я сгоряча за руль. Он в это время для скорости дела сам заводит машину и говорит: «Езжайте». И подталкивает. Едва успел схватить руль, как понесло меня по дороге. И тут я вспомнил, что водить-то мотоцикл не умею. Мать честная, как же быть? Решил: как-нибудь доберусь до Лесной, а там видно будет. Лишь бы не сверзиться по дороге. Лечу, ветер в ушах свистит. Благо, шоссе почти прямое. Несусь! Шоферы встречных машин кажут кулаки и сворачивают в кювет. Что-то я не так делаю. Погнался было за мной автоинспектор, да отстал.

Ворвался в Лесную как вихрь. Гуси и куры в стороны. Крики. Визг. Мелькают хаты и деревья. Сворачиваю к исполкому. На крыльце стоит знакомый агроном. «Кати сюда!» — машет. «Не могу остановиться!» — кричу. И мимо.

Обогнул по улицам и опять несусь мимо исполкома. «Багаевский здесь?» — спрашиваю. «Здесь! — отвечает, — Слезай!»

«Не умею! — объясняю во время второго захода. — Позови Багаевского!»

На третьем заходе вижу Багаевского. Узнал его по фотографиям. Агроном тычет в мою сторону и объясняет Багаевскому ситуацию. «Что вам нужно?» — интересуется тот у меня. «Интервью!» — отвечаю и скрываюсь за углом. «Скорее бы кончился бензин», — думаю.