След Бремера

В былые времена любой трактирщик с радостью принял бы в своем заведении отряд благородных рыцарей даже бесплатно, а для Ферапонта пришлось собрать целую кучу денег, да и то он остался недоволен и потом вероломно скрыл от них соглядатая. Олмстед, матерый путешественник, тот и вовсе выпер Арчибальда из своей комнатушки, как надоедливого гуляку. Вереск – образованный человек, а смотрел на рыцаря, как на грязного разбойника. Стоит лишь поймать Ноланда и сломать пресловутую сферу – и будет все: звание, слава, жалованье больше, чем у приора! Зачем соблюдать какие-то клятвы перед всеми этими людьми и тем самым губить отличную карьеру?!

Арчибальд гневно выплюнул яблочный леденец и натянул удила, отчего конь захрапел и остановился, обескураженно вертя головой. Все это слова, сплошные слова, от которых уже тошно. Кодексы, обеты, присяги, бесконечные проповеди фламинов и лекции орденских наставников, теперь еще эта клятва. В рыцарстве он хотел найти подвиги и настоящую жизнь, а не скользкую демагогию и вихляния перед командыванием.

Рыцарь выхватил карабин и выстрелил в облака. Вот вам соблюдение законов заповедника! Выстрелил в соседнее дерево с чирикающими птицами, в кусты, в цветущий луг – брызнула черная земля. Вот еще! Выстрелы эхом прокатились по горизонту, словно одинокие аплодисменты, Арчибальда окутало облачко едкого порохового дыма. Горюя о том, что под рукой нет меха с вином или фляжки ядреного шнапса, он достал жестянку с монпансье, высыпал остатки в рот и нетерпеливо захрустел леденцами.

Злой и расстроенный, он двинулся дальше на север. Встретив родник, Арчибальд спешился и с наслаждением выпил воды, смывая приторную сладость прилипших к зубам леденцов. Наполненные фляги закрепил на седле и огляделся. До заброшенного тракта оставалось еще несколько часов езды, от него до Северного тракта еще километров двадцать-тридцать. А уж там, по пути на восток, он нагонит отряд. Сэр Галад вряд ли успел увести рыцарей слишком далеко, да и в любом случае в Корифейских горах сойдутся все пути. "Все там будем", – подумал Арчибальд и мрачно хохотнул.

Интересно, где сейчас Ноланд? Безусловно, до недавних пор он был в форте клеттов, но покинул его незадолго до освобождения Арчибальда. Если он едет в ту же сторону, то они вполне могут встретиться. Скорее всего, Бремер выберет Старый тракт, чтобы не пересекаться с отрядом…

Конь устало повиновался седоку, который то колол его шпорами, пуская в галоп, то надолго замирал в седле, отпуская поводья, и тогда конь останавливался, неуверенно пощипывая траву. Постепенно Арчибальд успокоился и просто ехал вперед, хмуро глядя перед собой. Пришло время обеда, но аппетита не было, рыцарь продолжал путь и перебирал в памяти дни, когда служил матросом. Три моря удалось ему повидать: Иктонское, Горбатое и Море надежд… То была разгульная и веселая жизнь, но сейчас Арчибальд вспоминал только морские просторы, величественные и необъятные, шире земли и глубже неба. Это успокаивало.

Арчибальд ничего не решил. Следовать клятве оказалось слишком тяжко, отвергнуть ее – тоже. Он бессознательно отказался делать выбор и теперь пребывал в состоянии неопределенности и отстраненности от мира. Лишь смутное беспокойство грызло рыцаря. Жить стало тошно, срочно хотелось подвигов или немедленной смерти. Ему некуда было ехать, кроме как на север, тяжкие раздумья уступили место желанию найти гостиницу и хорошенько напиться. Наполнить душу сладким вином в компании с Зеленым баалом.

В иной ситуации к попойке пришлась бы кстати разбитная баалистка, но сейчас Арчибальд не желал таких удовольствий. Быть может, подумал он, мрачное настроение привело к временному подавлению инстинкта размножения. Когда счастлив и доволен собой, то хочется женщин (многих!): бессознательно стремишься как будто увеличить свое присутствие в этом мире, плодиться, заселять мир себе подобными человечками, а когда угрюм и презираешь себя, то хочется уменьшиться, провалиться сквозь землю и вовсе исчезнуть, отсюда и нежелание плотских забав, от которых, как полагают чресла, появятся такие же несчастные, никому не нужные людишки. Арчибальда позабавило такое рассуждение, и он рассмеялся. Глухо и невесело, но все же.

– Сэр рыцарь! Ты никак совсем рехнулся? – раздался колючий голос.

Арчибальд уставился на всадника в пыльном плаще и шляпе, который на полном скаку вывернул из-за холма впереди. Он узнал широкое худое лицо с щетиной, как колючки чертополоха. Олмстед оскалил желтоватые зубы в ухмылке, вытер пот со лба и продолжил ругаться:

– Среди холмов бегает голодный вуивр, я весь день убил, чтобы от него оторваться! И вот кто-то шмаляет тут из ружья! Думаю, какому идиоту взбрело в голову устроить пальбу в диких землях? Нате вам – сэр рыцарь вздумал пострелять!

– Сейчас еще стрельну! – рявкнул Арчибальд, доставая карабин. – Чего ты разорался?

– Убери, – сказал Олмстед уже спокойнее. Он оглянулся, взгляд прошарил окрестности. – Говорю же, недалеко вуивр. Громкие звуки привлекают чудовищ, поэтому здесь и запрещено оружие.

Арчибальд не опустил карабин и сказал: