След крови

Понимаете? В руке у нее лом, сундук полон сокровищ (моих, а не ее, выражаясь фигурально. К буквальному толкованию мы перейдем чуть позже), а замок воистину выглядит хлипким. И что же я вижу в ее глазах? Уверенность, что ни у кого, кроме нее одной, нет в руках инструмента (не спрашивайте какого), который способен вскрыть таинственную шкатулку, полную сказочных откровений обо мне настоящем.

Да благословят ее боги.

Поняли ли вы наконец мой страх? В смысле – «и это все»? И что, собственно, «все»? Не знаю. Спросите у моих жен. Они давно раскрыли всю мою подноготную, к вечному своему разочарованию, о чем постоянно мне напоминают, чтобы я по глупости не впал в бессмысленные грезы (вроде того, есть ли на свете женщина, которая все еще считает меня загадочным? Я должен ее отыскать! Такие вот грезы). Как говорят утомленные жизнью старые философы, за стеной сада аромат всегда слаще. Вот только как через нее перебраться?

Что за циничная тирада! Уверяю вас, я вовсе не таков. Внутри меня и в самом деле скрыта тайная шкатулка… не хотите ее поискать?

Мудрая истина состоит в том, что разочарованных жен никогда не бывает слишком много.

В общем, губы Пурси нашли мои. Я что-то упустил? Вряд ли. Молниеносно, как кот набрасывается на мышь, петух – на улитку, а ворон – на кусок мертвечины. И язык ее отправился на поиски сундука с сокровищами. Она ведь мне не верила, помните? Женщины никогда не верят.

Объятый слабостью, которую часто призываю на помощь в нужный момент, я не мог ей противиться.

Была ли она самой прекрасной из всех женщин, с которыми я осознанно делился телесными жидкостями? Воистину. Стану ли я перечислять подробности? Нет. Ради того чтобы защитить ее скромное достоинство, уста мои останутся запечатаны навеки по поводу того, что случилось в ту сладостную ночь.

А впрочем, ладно. Забудьте. Я взял в ладони ее полные груди, как по некоей неизвестной причине поступают мужчины – возможно, совершая таким образом некий измерительный процесс, подобный взвешиванию на весах, с целью определить эстетическую ценность… но не будем углубляться в терминологию. С грацией (и мышечной силой) танцовщицы она закинула мясистую ногу на мое левое бедро, потерлась своим холмиком о мою промежность ритмичными круговыми движениями, от которых у меня отлетели пуговицы на воротнике и полопались швы в прочих местах. Проявив непотребное упорство, Пурси каким-то образом ухитрилась обвить ногой мои ягодицы (ягодицы – до чего же дурацкое слово!), и ее упругая голень появилась справа от меня, изогнувшись (возможно ли вообще такое?) и зацепившись за мое бедро. И словно этого было мало: венчавшая ту же ногу ступня внезапно нырнула мне под штаны, ухватив встающего на дыбы червя моей слабости между большим пальцем и остальными.

К тому времени Пурси уже сомкнула руку вокруг мешочка и катала туда-сюда шары, а палец другой руки входил в прежде не исследованные области сексуальной чувственности в той самой сомнительной расщелине, которой вынужденно обладают люди обоего пола.

И каковы же были мои мысли на данном этапе процесса? Представьте, если сумеете, выражение лица новорожденного младенца, безгранично ошеломленное и лишенное проблесков разума, с бессмысленной улыбкой во весь рот и блуждающим взглядом широко раскрытых глаз, вбирающим в себя каждую частичку непостижимого чуда, каковым для него является окружающий мир. Если вы растили своих детей или вынуждены были заботиться о чужих, подобное должно быть вам прекрасно знакомо. Именно в таком состоянии пребывал мой орган мышления, не способный ни на что реагировать, в то время как моя одежда чудесным образом слетела на землю, и Пурси нежным, будто надушенный шелк, движением оседлала меня, но тут же вдруг отпрянула, со змеиной грацией выпрямилась и отступила на шаг:

– Остальное получишь, когда выплатишь долг.

Женщины!

У меня нет слов, даже после стольких десятилетий. Нет слов. Простите.

Несмотря на все наше самомнение, мы в конечном счете беспомощные существа. Мы хватаемся за все, до чего сумели дотянуться, а потом с тоской жаждем того, до чего добраться не получается. Как можно в таком состоянии надеяться на искупление? Доковыляв до своего спального места, я спал в ту ночь урывками и проснулся перед самым рассветом, когда вернулся Стек Маринд на своей усталой лошади, через круп которой было перекинуто связанное тело Красавчика Гума.

Испытав лишь мимолетное любопытство по поводу отсутствия Свиты, я вновь провалился в сон, покинув этот унылый мир, и спал до тех пор, пока не взошло солнце, возвестив о наступлении двадцать пятого дня пути по Дороге Треснутого Горшка.

Повествование о двадцать пятом дне

Мрачно присев у погасшего костра, Стек Маринд поведал нам свою историю, пока мы обгладывали то, что осталось от Калапа Роуда. Солнце едва поднялось над восточными холмами, но уже стояла страшная жара. В пыльном воздухе кружили ошалевшие от зноя насекомые. Лица паломников были грязными и измученными; лишь мулы оставались безразличными ко всему и безмятежно бродили невинные лошади.