След крови

— За то, что я сделала? — От возмущения она перекричала даже шум. — Боже, да ты самонадеянный болван!

Он засмеялся.

— В тебе сидит черт… Полагаю, кубинские гены. И это очень привлекает, как бы я ни противился. Просто никогда больше такого не делай. Я до смерти перепутался.

Она взглянула на Гордона и нахмурилась. Она выгнала его в три шеи. Кубинские гены?

Из-за дождя они смогли перебраться только в соседний бар. Джеффу, геологу, тучному мужчине с румяным лицом, было лет пятьдесят. Питер, археолог, как и Гордон, само воплощение здоровья, был высоким, с тонким чувством юмора и старомодными светскими манерами. Любая мать мечтала бы иметь такого зятя. Мадлен узнала, что они из бригады, ведущей раскопки у Южных ворот, где собирались строить автобусную станцию. Мадлен пришла в восторг и замучила их расспросами, но парни праздновали другое открытие. Рабочие, которые рыли котлован для крытого бассейна в подвале одного из георгианских особняков на Реднор-стрит, наткнулись на римскую арку. На место вызвали Гордона, и тот нашел остатки римских построек на глубине шести метров под уровнем современной улицы.

— А меня вы сможете туда провести? — умоляющим тоном спросила Мадлен. — Я бы все отдала, чтобы увидеть это место.

— Все? — переспросил Джефф, окидывая ее хитрым взглядом. — Тогда я это устрою.

Час спустя тучи наконец рассеялись, и четверка пошатываясь направилась по узким переходам над Чип-стрит в очередной бар. Мадлен, пренебрегая осторожностью, наслаждалась повышенным вниманием сразу трех мужчин. Она истерично хохотала над тупыми шутками Джеффа и разжилась у него сигарой. Они укрылись под сводом одной из арок перехода и все трое по очереди пытались прикурить для нее сигару.

— Эта сигара слишком сухая, — заявила она.

— Что бы ты понимала в сигарах, милочка! — отозвался Джефф. — Ты неправильно сосешь. Тебе нужно практиковаться.

— Эй, следи за словами, с дамой разговариваешь, — остановил его Питер. — Ты ведешь себя как свинья.

— Да уж больше тебя понимаю, Джефф! — засмеялась Мадлен, пребывая в слишком благожелательном расположении духа, чтобы обидеться. — Только сегодня днем я курила настоящую кубинскую сигару. Сколько я себя помню, мои родители курят сигары.

— Даже мама? — изумился Питер.

— Еще бы! Я родилась в городке, где в киосках на каждом углу делают сигары. Я и сама могу скрутить неплохую сигару, если захочу. Меня научил старый кубинец. Его звали Хосе-Мануэль. Ему акула откусила ногу.

— Ты всегда можешь скрутить для меня сигару, — сказал Джефф, украдкой шаря по ее спине, чтобы проверить, надет ли на ней бюстгальтер.

— И где находится это место? — спросил Питер. — Этот сигарный рай? Расскажи-ка подробнее.

— На тропическом острове, — мечтательно ответила Мадлен, — где на ветру раскачиваются пальмы, где палисандровые деревья роняют свой цвет в бассейны, а в двух океанах плавают рыбы всех цветов радуги. Где целый день сидишь на веранде под бамбуковыми опахалами и потягиваешь ром.

— Моя дорогая, — засмеялся Питер, — так какого же черта ты здесь забыла?

Оказалось, что бар «Вольный стрелок» закрыт. Они как раз свернули за угол на старую Бонд-стрит и направились к бару на Джордж-стрит, когда мобильный Джеффа начал бесцеремонно исполнять национальный гимн.

— Это жена, — разочарованно вздохнул Джефф.

После монолога, во время которого он смог вставить лишь «да… извини… да…». Джефф пошатываясь побрел в сторону родных пенатов. Не успел он со страдальческим видом уйти, как остальные двое принялись рассказывать Мадлен, какая корова его жена. Хотя сам Джефф был могучим мужчиной, рядом со своей «коровой» он становился дрессированной собачкой. Мадлен безуспешно пыталась проявить женскую солидарность, вступаясь за жен, чьи мужья не приходят домой по вечерам.

Закончилось все тем, что она взяла под руки Питера и Гордона, и они направились вдоль по Милсом-стрит. Взобрались по ступеням на высокий тротуар Джордж-стрит, где некогда, возвышаясь над простонародьем и грязью, летевшей из-под копыт запряженных в экипажи лошадей, прогуливались женщины в красивых платьях. Бар был освещен таинственным неоновым светом, но дородный швейцар дал им от ворот поворот: там уже закрывались. Похоже, поздно было куда-то соваться.

Питер взглянул на часы и нехотя признался, что должен уйти. Он заверил Мадлен, что не женат, но у него есть два карликовых пуделя, которые с пяти часов не были на прогулке. Мадлен расцеловала Питера в обе щеки, как будто была знакома с ним целую вечность, и они пообещали друг другу, что непременно предпримут еще одну попытку попутешествовать по питейным заведениям. Когда Гордон отвернулся, чтобы не видеть этих поцелуев и объятий, Питер незаметно сунул Мадлен свою визитную карточку.

Мадлен с Гордоном, помахав Питеру на прощание, остались на углу Лансдаун-роуд.

— Два карликовых пуделя? — переспросила сбитая с толку Мадлен. — Я вообще-то без предрассудков, но это любопытный выбор породы для мужчины с нормальной ориентацией.

— Он точно не гей, — заверил ее Гордон, — но у него свои причуды.