След лисицы на камнях

Бабкин успел позавтракать и на треть заполнить схему, в которой распределил место и время для каждого жителя Камышовки в ночь исчезновения Бакшаевой, а Макар все не шел и не шел. Вернулся он ближе к обеду непривычно молчаливым.

– Ты где был?

– На кладбище, – ответил Илюшин и надолго погрузился в размышления, выводя на листе бумаги неразборчивые каракули.

Сергей поначалу смиренно ждал, но затем терпение его лопнуло.

– Кой ляд тебя понесло на кладбище?

Макар поднял на него неулыбчивый взгляд.

– В девяносто первом году за Верой Бакшаевой всерьез ухаживали два парня. Один – Петр Возняк, старший сын нашего Возняка. А второй – Иван Худяков. Единственный сын Нины Худяковой.

Бабкин осмыслил сказанное, и ухмылка сползла с его лица.

– Оба вернулись из армии, обоим было по двадцать, – продолжал Макар. – Второму сыну охотника, Леониду, только исполнилось семнадцать, и они с Иваном друг друга на дух не переносили.

– Петр с Иваном? – уточнил Бабкин.

– Нет, Леонид с Иваном. Причем делить им было нечего, Леонид за Бакшаевой не ухаживал.

– Тогда почему…

– Худякова говорит, ее сын в юности был болтун и балбес. Он терпеть не мог старшего Возняка и время от времени давал волю языку. Однажды это услышал Ленька… Ну и ясно, что было потом. Сцеплялись они с тех пор как петухи, по поводу и без повода.

– Это все на основании рассказа Нины Ивановны?

– Капитолина его полностью подтвердила. В общем, Леонид был главным Ивановым врагом. После того как случился пожар, нашлись люди, утверждавшие, что видели, как Иван поил Леонида самогоном, а потом куда-то вел. Худякова всю жизнь гнала самогон, даже в годы запрета. Утверждает, что у нее лучший в деревне… Так вот, девятого мая старшие Бакшаевы вместе с Надеждой уехали по делам в город, а десятого их дом подожгли, причем не ночью, а днем, в четыре часа. В сарае спал пьяный Леонид. Был суд, и на суде Вера Бакшаева рассказала, что своими глазами видела Ивана Худякова, который подливал бензин из канистры. Причем он сначала натаскал сосновых дров из поленницы самих Бакшаевых, обложил ими дом со всех сторон и только затем поджег. Дверь припер снаружи, чтобы Вера не выскочила.

– Ответственно пацан подошел к делу… – пробормотал Сергей.

– Иван клялся, что невиновен. Якобы он в компании какого-то ребенка бродил в это время по лесу и искал птичьи гнезда. У него увлечение такое было, яйца собирать. А Леонида он действительно напоил, только они не ссорились, а мирились. По дороге парнишка уснул, и Худяков легкомысленно решил оставить его в бакшаевском сарае, зная, что, кроме Веры, никого нет дома.

– Алиби подтвердилось?

– Нет. Ребенок сказал, что они, конечно, время от времени действительно устраивали совместные вылазки, но только не в тот день. На основании его слов и показаний Веры Ивана осудили. Худякова абсолютно уверена, что он невиновен.

– А кто тогда виновен?

– Она понятия не имеет. У нее нет ни одной версии.

* * *

На следующее утро решили разделиться: Бабкин отправился на обход свидетелей, чтобы выявить тех, кто мог иметь отношение к исчезновению Бакшаевой, а Макар, как он выразился, пошел по старухам.

Он уже упустил один раз важную деталь, которая меняла весь расклад, и не собирался повторять эту ошибку.

Илюшин хотел разузнать, что за человек погиб на болоте.

Он столкнулся с неожиданным препятствием. Старожилов, помнящих события двадцатипятилетней давности, осталось не так много, и те, на кого он особенно рассчитывал, сразу выбыли из его списка.

– В девяностом я отсюда уехала, – сказала Капитолина. – Мать хворала, я к ней отпросилась. Думала – на неделю, оказалось – без малого на год. Она была совсем плоха. Никто, кроме меня, за ней ходить не хотел, да и сам подумай – зачем невесткам такая обуза?

Илюшин вздохнул и отправился к Худяковой.

– Не помню я, Макар, – призналась Нина Ивановна. – Утопленник был не из наших и даже, кажется, не из Уржихи. Да и какой утопленник, если тела не нашли. А может, и путаю я… – она задумалась, взгляд сделался отрешенным. – Что-то вспоминается, но тебе ведь факты нужны? А у меня какие-то… – она описала рукой круг.

– Какие-то – что?

– Тени. Ощущения. Нет, не могу описать.

– Нина Ивановна, попытайтесь, пожалуйста, – взмолился Макар. – Я уже десять человек опросил. Все тоже вот эдак рукой машут, а сказать им нечего. Как такое вообще может быть? Этот утопленник – ваша легенда! Народное достояние!

Худякова усмехнулась:

– Потому и может, что легенда. За легендами редко когда помнят живых людей.

– Хорошо, а что гласит легенда?

– Гласит! Слова-то какие подбираешь… Да, в общем, ничего такого она и не гласит. Ну, есть болото, ходить туда нельзя, ни за грибами, ни за ягодами, ни за белым мхом. Вот и вся история.

Макар разочарованно вздохнул. Все это он уже слышал.

– Вы все-таки попробуйте вспомнить, Нина Ивановна… Любые детали, даже самые пустяковые.

– Попытаюсь… – без особой надежды пообещала старуха.

Илюшин направился к следующему дому. Он подозревал, что вскоре их с Бабкиным начнут гнать со дворов как попрошаек. Собственно, этим они и занимаются: выпрашивают чужие воспоминания.

– Макар! – окликнула Худякова.