След менестреля

- Ох, Зендра, если бы ты знала, как я не хочу с тобой прощаться! Но и сидеть тут дальше мочи нет. Так что… - тут я сделал паузу, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего. – Спасибо тебе, милая. Как говорите вы, эльфы – yascar!

- Yascar tuinve`la drannac, - ответила мне Зендра с улыбкой, которая показалась мне печальной. – Тебе спасибо, чужеземец. Ты дал нам надежду, и этого мы никогда не забудем.

Я очень хотел обнять и поцеловать очаровательную эльфийку, но в двух шагах от меня стояла Уитанни, и я сдержался. Не стоит делать такие вещи на глазах моей гаттьены.

Итак, я покинул лагерь Лиден-Мур, в котором провел почти месяц, и по заснеженной горной дороге отправился в путь. До подножия хребта меня сопровождал Аглайр, один из лучников Холавида, а дальше мы с Уитанни пошли вдвоем. Было холодно, но погода была ясная, солнечная, и красота вокруг меня была такая, что дух захватывало.

- Хорошо-то как! – вздохнул я, сбросив с головы капюшон и подставляя лицо солнечному свету. – Жаль, лыж у меня нет. В такой день и по такому снежку на лыжах самое то. А, Уитанни?

- Ллеу айн фьерр гуамм, - промурлыкала гаттьена, глядя на меня искрящимися глазами. – Солайн-лларр!

- Конечно, идем дальше. С тобой, киса, хоть к черту на завтрак!

Судя по карте, дорога, по которой мы шли, через пару поприщ должна была вывести нас к большому тракту, проложенному через эту равнину еще в незапамятные времена. Если идти этим трактом и делать в день километров двадцать-двадцать пять, то через три дня я окажусь на землях Брутхаймы. Места тут совершенно пустынные, и вряд ли орденские охотники тут частые гости. Если и стоит кого-то опасаться, так это зверья и этих, из Тумана.

А с ними мы с Уитанни справимся. Плевое дело.

***

Никогда бы не поверил что я, человек двадцать первого века, способен на такие первобытные штуки, как ночевка в зимнем лесу при морозе в десять-двенадцать градусов ниже ноля (точно не могу сказать, термометров в мире Элодриана пока что не изобрели). Между тем, две ночи пришлось поспать совершенно по-дикарски.

Рецепт для всех путников от Кирилла Москвитина: оказавшись зимой в лесу, выройте в снегу глубокую яму, разведите рядом с ней костер, желательно с подветренной стороны, чтобы дым не доставал, поешьте плотненько, выпейте пару глотков чего-нибудь покрепче для согрева, а потом устраивайтесь в яме на ночлег в обнимку с вашим персональным оборотнем, а яму накройте вашим плащом, оставив пару отдушин для дыхания. Я провел так две ночи, и вот что скажу – ни разу за последние двадцать лет я не спал так сладко и спокойно. И тепло, и безопасно. И все благодаря Уитанни.

На третий день пути погода начала портиться. Мороз спал, но зато пошел сильный снег, и идти по тракту стало тяжелее. Уитанни в своем человеческом облике начала явно уставать, да и у меня ноги болели с каждым пройденным километром все сильнее. Немного успокоило меня то, что, поднявшись по дороге на какой-то плоский холм, мы увидели в долине за холмом несколько избушек, окруженных забором – то ли ферму, то ли факторию.

- О, наконец-то! – обрадовался я. – Теперь хоть узнаем, куда пришли.

- Ллеу ньярр-найн а туата, - сказала Уитанни каким-то нехорошим тоном. – Уитанни фарр тира драннак. Мелай-на брана муин.

Я понял мою кошечку – она почувствовала запах людей, и это ей не нравилось.

- Конечно, тут есть люди, - сказал я, показав на хутор в долине. – Топаем туда, котюлечка. Горячая еда и информация именно то, что мне сейчас нужно.

Уитанни не стала спорить, но очень скоро я убедился, что она была права. Спускаясь по глубокому снегу с холма в долину, я увидел впереди на дороге какие-то темные продолговатые пятна. Когда мы подошли ближе, то увидели торчащие из сугроба у обочины дороги почерневшие и обглоданные кем-то человеческие руки и ноги.

- Тааааак, – протянул я и полез в сумку за флягой, чтобы выпить и избавиться от охватившего меня неприятного озноба. - И что это все значит?

Очень быстро я разбросал руками рыхлый снег, засыпавший трупы, и увидел пять тел, лежавших в ряд. Трое стариков, двое мужчин и женщина, и двое детей – девочка лет семи и совсем еще крошечный младенец-мальчик. Все они, кроме завернутого в рогожу младенца, были совершенно голыми – кто-то снял с них всю одежду. Смотреть в их застывшие искаженные лица без содрогания было невозможно.

- Господи ты Боже! – выдохнул я. Ноги у меня разом ослабли, захотелось сесть, но я подумал, что если сейчас сяду, то встать уже не смогу. – Это еще что такое?

На телах не было ран или увечий, кроме следов звериных зубов и птичьих клювов. Мертвецы выглядели истощенными до предела – кожа да кости, ребра торчат так, что едва не прорывают посиневшую тонкую кожу. Яснее ясного, что несчастные просто замерзли. И кто-то забрал с покойников одежду. Или же их намеренно выгнали на мороз голыми? Похоже, ответ на эту страшную загадку следует искать впереди, на ферме.

Вблизи хутор выглядел необитаемым и давно заброшенным – забор покосился, крыша избы завалилась набок, в соломенной кровле зияли огромные дыры. Окна были заколочены досками.