След менестреля

- Остальным велено было убираться с земель высокого лорда, - ответил Матис: губы у него дергались, глаза блестели. – Восемьдесят девять семей было в Ланли, всех высокий лорд велел выгнать. Пришли его солдаты и заставили нас уходить подобру-поздорову.

- И куда?

- А этого нам никто не сказал, господин хороший. Куда хошь, туда ступай. Мир – он большой, всегда найдется две сажени земли на могилку взрослому и сажень для ребятенка. Так нам высокий лорд Хинтен сказал, чтоб ему… Вот и ушли мы, на зиму глядя. Кто куда. Оставаться в Брутхайме мы не могли.

- Это почему?

- А закон теперь такой вышел. Без земли и без хозяина нет крестьянина. Все, у кого земли нет, либо в армию Вальгарда должны идтить, либо на принудительные работы наниматься, а коль откажешься, так сразу вне закона тебя объявют. А для тех, кого вне закона объявили, дорожка одна – на шибеницу.

- Это твоя семья? – Я показал на людей, продолжавших безучастно сидеть у огня.

- Моя. Все, кто выжили по дороге.

- А те, наверху?

- Дядька мой, сосед Филас с женой, их внучка Шарлин, - тут Матис сделал паузу, чтобы овладеть своими эмоциями. – И самый младший мой, Тома. Так мы их и оставили на дороге. Хоронить сил не было. Не дошли они самую малость.

Мне было нечего сказать. И еще – этот мрачный крестьянин, с таким стоическим спокойствием рассказывающий мне историю уничтожения своей родной деревни и гибели своих близких, добавил очень важный штрих к картине происходящего. Итак, сначала мы имели варваров-завоевателей и обращенное в рабство местное население. Потом в Элодриане появились классические феодальные отношения. Совсем недавно я узнал, что тут начали применять огнестрельное оружие. А теперь мне говорят, что местные лорды начали то, что в школьном учебнике истории называлось загадочным словом «огораживания». Ту самую штуку, с которой когда-то в Англии началась эпоха капитализма. Вот так-то, Дух разрушения принимает все новые и новые обличия. Новый Элодриан вступил в период первоначального накопления капитала. История моего мира повторяется здесь, причем события развиваются с устрашающей быстротой. Очень бы хотелось ошибиться, но, похоже, такими темпами скоро дойдет черед и до пулеметов, броненосцев, концентрационных лагерей и газовых камер…

- Мама! – вдруг подал голос лежавший на соломе Жано.

Женщина немедленно бросилась к нему, обхватила, прижала к себе, и я услышал ее плач. Матис тоже бросился к сыну, прочие поскакивали на ноги и окружили нас плотным кольцом. Подняв посох, я как бы мимоходом пощупал лоб парнишки – он был холодный и в испарине. И мне стало так радостно на душе, даже словами не передать.

- Чародей! – воскликнула женщина, глядя на меня восторженными глазами. – Волшебник! Да мы за тебя, господин лекарь…

Мне почему-то было неприятно слышать эти излияния благодарности. В сущности, я ничего сам не сделал. Это магия исцелила парня, а не я. Уитанни поняла мои чувства и так громко и зловеще зашипела, что женщина сразу замолчала и испуганно уставилась на нас, продолжая прижимать к груди сына.

- Мальчик выздоровеет, - сказал я, чувствуя на себе внимательные взгляды этих людей. – Что будете дальше делать?

- В Саратхан пойдем, - ответил за всех Матис. – К ши пойдем. Лучше быть рабами у ши, чем у этих сволочей.

- У ши нет рабов. Запомните это. Они вам не враги. Все, что про ши говорят вальгардцы и Орден – гнусная ложь. Так что правильные у вас планы. Идите в Саратхан.

- А ты, господин лекарь, идешь в Брутхайму?

- Да.

- Не шел бы ты туда. Там сейчас горе и смерть кругом.

- Я должен.

- Горевать мы будем, если такого человека убьют, - сказал Матис. – Святой ты человек, господин лекарь, убогих пожалел. Век у тебя в неоплатном долгу будем.

- Да уж, не забудь про этот долг. И я себе на посохе зарубку сделаю, чтобы не забыть. Но только ты долг можешь сразу мне вернуть, да еще с процентами. Позволь нам с компаньонкой моей погреться тут немного, - сказав это, я сел у огня и протянул к пламени руки. – Холодновато снаружи, да и устали мы. Пустишь на ночлег? А я с вами едой поделюсь.

Матис только поклонился. Я видел, что он потрясен, но подтрунивать над беднягой не стал.

- Ну, вот и ладушки, - сказал я. – Соломы тут много, как-нибудь разместимся. Не «Хилтон», конечно, но получше будет, чем в лесу. Да, Уитанни? Организуешь нам что-нибудь пожевать?

- Йенн, ллеу найар, - ответила моя киса, и это означало, что ничего не имеет против моего предложения.

Глава 5

Глава пятая

Уитанни вернулась быстрее, чем я ожидал, еще до того, как совсем стемнело – и принесла двух зайцев, которыми немедленно занялись женщины. Лица крестьян сразу повеселели, предвкушение сытного ужина захватило их полностью. Даже сумрачный Матис, казалось, растаял, наблюдая, как женщины обдирают и потрошат заячьи тушки, стремясь побыстрее приготовить из них жаркое. А еще он был удивлен.

- Как же ты смогла поймать зайцев голыми руками? – спросил он Уитанни.

Моя киса ничего не ответила, только состроила очаровательную лукавую гримаску. Чтобы у Матиса не возникло ненужных подозрений, я решил пояснить, что и как.