След мстителя

— Да, конечно, — повторился он. — Скажите, а я мог бы поговорить с Анастасией?

— А я слушаю и боюсь ошибиться. Я вас узнала. Это я, Стася.

Александр понимал, что он должен бы держать камень за пазухой в отношении этой пигалицы. Но не мог. После прошлой ночи. И вообще… В конце концов ее вина еще нуждается в доказательстве. Закон римского права.

— Стасенька, милая, — голос его дрогнул. — Что ж ты мне не сказала ничего?

Опять пауза.

— Я не была уверена, что вы захотите присутствовать при этом. Что вы этого желаете…

Не была уверена, подумал он раздраженно. Но спросить-то можно было, сообщить хотя бы. Думала она…

— Так, значит, вчера, когда ты от меня уходила, знала, что идешь на панихиду?

Пауза.

— Да, знала.

Что тут скажешь? Наверное, она чем-то руководствовалась, какие-то мысли у нее были, какие-то соображения. Девка себе на уме.

— Ладно, проехали. Нам надо встретиться.

— Зачем? — Она спросила быстро, будто опасалась чего-то. Или, наоборот, ожидала этого предложения.

— Чтобы узнать, как и что было во время… Во время панихиды.

Слово «похороны» к кремации не подходит. Ну а слово «кремация» произносить и вовсе не хотелось.

— Хорошо. Когда? И где?

Быстрый взгляд на часы.

— У вас скоро обеденный перерыв, — прикинул Харченко. — Приходи ко мне, если ничего не имеешь против. Я тебя и накормлю. Теми макаронами, которые ты варила… — еще и пошутить попытался.

Опять пауза. Потом — с сомнением:

— Хорошо. Буду.

Александр опустил трубку. И задумался.

Позвал девчонку. А надо ли? Что ему может дать беседа? Что он рассчитывает узнать?

Если все будет нормально, вообще-то кое-что у нее можно вызнать. Вот только стоит ли эта информация потерянного времени? Ведь после прошедшей ночи необходимо выспаться. И отправиться на дачу к Борисевичу. Сделать это нужно обязательно сегодня. Хотя бы для разведки.

Он прошел на кухню. Пригласил девчонку на обед — надо хоть что-то приготовить. Готовить Александр умел и любил. Особенно когда было из чего.

…Анастасия пришла десять минут второго — обеденный перерыв в магазине начинался в час. Глядела настороженно. Чувствовала себя явно не в своей тарелке. Можно понять ее, думал Харченко.

Вот самого себя понять он не мог. Быть на крючке у этой пигалицы и еще в гости ее приглашать. Хотя, с другой стороны, с ней сейчас лучше поддерживать видимость добрых отношений. И не демонстрировать свою информированность. Пусть думает, что он ничего не знает. Пока, во всяком случае.

— Проходи, — Александр лучился радушием. — Обед готов, тебя ждет. Ты что пить будешь?..

За обедом и разговаривали. Анастасия ела мало, выпила только глоток коньяку, да и то под кофе. Наверное, она хотела закурить, но Харченко не предложил, а она попросить не решилась.

— Так где… где все это происходило?

Неприятных слов они оба, по мере возможности, старались избегать.

— Это где Донской монастырь.

— Там и… кремировали? — Это слово выговаривалось с трудом.

— Нет, там крематорий не работает уже давно. Вернее, работает очень редко, только для высокопоставленных покойников…

Александр скривил губы:

— Даже после смерти нет равенства… А почему же тогда именно там панихиду проводили?

— Это очень престижно — в Донском великолепный духовой орган. Так что весь ритуал провели там, а потом отвезли в Николо-Архангельский крематорий.

— Понятно. — Слышать все это Александру было тяжело, но необходимо. — И кто присутствовал на панихиде?

— Приезжала какая-то родственница Анны Валентиновны. Суровая такая женщина…

Это была какая-то тетка Аннушки, едва ли не единственная ее родственница. Она с первого дня знакомства невзлюбила Александра, всю жизнь была уверена, что именно он исковеркал жизнь племяннице. Впрочем, он и сам не особенно стремился наладить с ней контакт. Потому, наверное, тетка и не позвонила ему сейчас…

— Она урну забрала?

— Урну выдают не сразу. Но должна забрать она.

— Ясно… Ну а кто еще был? От магазина?..

— Нас было несколько человек. Все обратили внимание, что нету… Что Павлик не пришел.

— А его что же, все знали?

Анастасия опять походила на смущенную прилежную отличницу, теребила клеенку.

— Знали. Он иногда заходил к нам.

Это что-то новое. Ведь Буераков говорил, что Павлик никогда в магазине не бывал. Впрочем, какое это сейчас имеет значение? Или имеет? Нужно сделать на всякий случай зарубочку на память.

— Ну а про вас с ним в магазине тоже знали?

Она опять кольнула его остреньким взглядом:

— Александр Михайлович, давайте оставим все это! Они ведь уже… Их ведь нету уже. Не стоит трепать их память без надобности.

Харченко склонил голову: как хочешь, мол. Про себя еще одну зарубку сделал: что-то не все чисто в этом треугольнике любовном. Если просто «клубничку» она от него скрывает, хрен с ней. (Скаламбурил, называется: хрен с клубничкой…) Вот если тут что-то более серьезное, интересное для его практически уголовного расследования…

— Может, ты и права… А кто еще приходил? Из посторонних?

Снова быстрый укол ее взгляда. Но Харченко сидел совершенно спокойный, даже не глядел на девушку, демонстрируя, что спрашивает из чистого любопытства.