След на весеннем снегу

– Да потому что в тот же вечер он был занят другим очень важным делом, – нетерпеливо воскликнула Мила. Ей все было совершенно очевидно. – Он же не был уверен в том, что тело Троекурова найдут спустя сутки. С тем же успехом это могло произойти в тот же день или через неделю. Скорее всего, он изначально рассчитывал на то, что ранней весной никто не полезет в глубь леса, нечего там делать, но мое появление и в этом плане спутало ему все карты. Раз я пришла в лес с собакой один раз, могла появиться там и второй. Поэтому преступник исходил из того, что у него есть совсем немного времени, чтобы вернуться в дачный дом Троекурова, где оставался Павел Хромцов, и под каким-то предлогом уговорить того уехать оттуда, перебраться в заброшенный лагерь.

– Но зачем?

– Если бы Троекурова нашли в тот же день, то в его дачный дом полиция нагрянула бы довольно быстро. И обнаружила бы там Хромцова. Тот бы, разумеется, не стал брать на себя убийство, которого не совершал, а он был единственным, кто знал, с кем Троекуров отправился кататься на снегоходе.

– А при чем тут ты? – по-прежнему не понимал Савелий.

– Я тут совершенно ни при чем, – вздохнула Мила. – Просто для того чтобы обходным путем вернуться в деревню, где оставался Хромцов, выдать ему какую-то версию, объясняющую, почему срочно надо прятаться, ликвидировать все следы своего пребывания в доме, оставив при этом следы Хромцова, чтобы потом перевести на него стрелки, отвезти бывшего зэка в заброшенный лагерь, оборудовать ему там спальное место, привезти печку и продукты, нужно время. Это казалось важнее, чем заявиться ко мне в поисках чехла для ножа.

– Хорошо, а потом?

– А потом наступил вечер. И вечером ему, кровь из носу, нужно было быть в другом месте. Например, дома, на глазах у кого-то, кому он не мог объяснить, почему куда-то поехал на ночь глядя. В субботу этот человек был занят, а в воскресенье с утра я снова уехала в Кузнечную слободу, и он настиг меня тогда, когда я вернулась. Он не мог предположить, что я понятия не имею о том, что Кактус что-то подобрал в лесу, а потом выплюнул и оставил в машине Савелия. Он был уверен, что я забрала у собаки ее добычу, и она лежит где-то дома. В конце концов, кто выбрасывает чехол из высококачественной кожи?

– Звучит складно, – одобрил Васин.

– Да, только для полиции это все беллетристика, – Савелий упрямился, по какой-то причине ему не хотелось признавать очевидную Милину правоту.

– Мы не должны принимать решения за полицию, – мягко продолжила Мила. – Это уж точно последнее дело. Мы обнаружили чехол, подобранный собакой на месте убийства в тот день, когда оно произошло. После этого ко мне в квартиру трижды влезали, и я понятия не имею, в поисках чего. Версия с чехлом это объясняет. Раз убийца с таким упорством пытался его заполучить обратно, значит, он каким-то образом может вывести следствие на него. Сами смотрите, чехол-то приметный. Я ничего не понимаю в ножах, но, наверное, по этой кунице можно определить мастера или фирму, изготовивших нож, а через них, скажем, выйти на покупателя. В первый раз из-за Кактуса у него не получилось забрать свою потерю. Во второй – он влез, когда меня не было дома, но в разгар белого дня это довольно большой риск, что его заметят. Преступник нервничал и искал не очень тщательно. В третий же раз он был уверен, что ему никто не помешает, потому что точно знал, что я ночую у Калины. И у него была в запасе целая ночь, чтобы провести тщательный обыск. Правда, он все равно ничего не нашел, потому что чехол все это время был в машине у Савелия.

– Если он видел тебя в Кузнечной слободе, то мог заметить, как ты садилась в эту машину, – задумчиво предположил Васин. – И раз его поиски в твоем доме не увенчались успехом, то догадаться проверить машину он был должен.

– Он-то, может, и догадался, – Мила усмехнулась. – Вот только господин архитектор так трясется над своей пижонской машиной, что оставляет ее у гостиницы ровнехонько под камерой видеонаблюдения. В нее невозможно влезть незаметно, вот в чем все дело.

– Моя машина не пижонская, и я оставляю ее под камерой, потому что это разумная предосторожность, – запротестовал Савелий.

– Хорошо, вот только в нашем уравнении эта перемена мест слагаемых ничего не меняет.

– В общем, полагаю, что завтра вам обоим все-таки стоит съездить в полицию и рассказать обо всем, что мы только что обсудили, следователю, который ведет дело об убийстве Троекурова, – подытожил Васин. – Лишним точно не будет. А пока пошли есть каре из ягнятины. А то нашими разговорами любой аппетит испортить можно.

Ягненок оказался выше всяких похвал, и день закончился к полному удовлетворению сторон. Из дома Васина Мила и ее спутник вышли около семи часов вечера.

– Может, пешком пройдемся? – предложила она. – Тепло, да и с Кактусом все равно надо погулять. Оставим твою машину здесь, вряд ли у дома Олега Ивановича с ней что-то случится, потом вернешься за ней на такси.

– Давай, – легко согласился Савелий.