След Первого Енота

Драчунам стало ужасно неловко, что они впутали невинного миротворца, и они поклялись добывать еду сообща, чтобы хватало всем троим. Они привыкли жить в такой гармонии, что и другие крысы начали приходить, желая присоединиться к их путанице. Крысиный Король считался мирной, радостной, кооперативной формой жизни, и крысы со всего города спешили к нему, чтобы избавиться от борьбы за существование и вплестись в Крысиного Короля.

Дабы не допустить превращения всего крысиного племени в единую массу спутанных крыс, Крысиный Король пришел с самим собой к соглашению ограничить свою численность сотней крыс единовременно. Когда одна из крыс становилась слишком старой, ее место занимала молодая, принося в жизнь Крысиного Короля свежую энергию и идеи юности. Таким образом, Крысиного Короля составляли многие поколения одновременно, самцы и самки, молодые и старые.

– Но что происходит со старой крысой? – спросил Кит, пока они пробирались вместе с Мартином к концу переулка.

– Ее поглощает Крысиный Король, – ответил Мартин.

– Поглощает? Как?

– Можно, мы не будем об этом говорить? – рявкнула Эйни.

Тема в целом, похоже, очень ее нервировала.

– Лучше не задумываться об этом слишком глубоко, – поддержал Эйни Мартин.

– Ты хочешь сказать… старую крысу… съедают? Другие крысы? – Кит остановился на месте.

Мартин кивнул:

– В каком-то смысле, она съедает сама себя.

– Мерзость какая! – воскликнул Кит. – То есть мы собираемся навестить великанского стоглавого каннибала?

– Объективное восприятие нелегко выработать и нелегко сохранять, – объяснил Мартин. – За это нередко приходится платить ужасную цену. Крысиный Король знает, видит и помнит больше, чем любое другое существо в подлунном мире, но ради этого знания он бесчисленные сезоны переваривает сам себя.

– Это же безумие! – Кит не мог в это поверить.

– Да, некоторые полагают, что Крысиный Король спятил, – согласился Мартин. – Но во времена безумия именно мудрости безумия мы и ищем.

– Ты знаешь про этого Крысиного Короля? – спросил Кит у Эйни.

Эйни пнула камушек, затем принялась разглядывать рану на хвосте.

– Ага, – отозвалась она, не глядя на Кита. – Знаю. Все крысы знают. Это… наша культура.

– Ох, – виновато выдохнул Кит, ему было стыдно, что он назвал ее культуру мерзостью.

Эйни пожала плечами:

– Если я крыса, это еще не значит, что мне нравится все, что делают крысы. Тебе нравится все, что делают еноты?

– Я не знал, что еноты делают нечто неподобающее, пока не познакомился с братьями Чернохвостами, – сказал Кит.

– Вот и не торопись считать чужих блох, – хмыкнула Эйни. – Мир велик, и у каждой твари он свой.

– А ты юный философ! – хлопнул в ладоши Мартин. – Просто поразительно, что ты не ходишь в Академию Святого Риццо для Одаренных Грызунов.

– Хаживала я в школу, – отозвалась Эйни. – Это не для меня.

– Так ты бросила Святого Риццо? – Мыш, похоже, был обескуражен.

– Тебе-то что до этого, церковный мыш? – скрестила лапки на груди Эйни. – Школа меня бросила. Им не очень-то была нужна крыса с дурным поведением и талантом к воровству. А теперь не могли бы мы продолжить путь, или как? У нас не так уж много времени, чтоб отыскать эту Кость.

– Да-да, конечно, – пробормотал Мартин, подбирая полы сутаны и семеня вперед, явно выбитый из колеи враждебностью юной крысы. Кит мало знал о жизни в городе, но, судя по увиденному, крысы и мыши явно не ладили.

Пока они пробирались к большой Помойке в конце переулка, где шумел Мусорный рынок, различные существа высовывались из своих домов и лавок, чтобы поглазеть на Кита с Эйни и Мартином. Шепотки передавались от крота к белке и от хорька к ежу. Мелкие бурундуки показывали на них пальчиками и прятали мордочки в материнском меху, тогда как стайка воробьев-подростков в репортерских козырьках оккупировала куст у входа на рынок, чирикая вечерние новости.

– Плотоядная киска разнесла пекарню Анселя! – верещал один.

– Церковная мышь пищит, и кот позорно бежит! – не унимался другой.

– Безблохие дают две ночи до изгнания! Пора паковать пожитки? – чирикал третий.

– Спецвыпуск! Спецвыпуск! За каким енотом охотился кот? Кто заварил всю кашу? Сенсация в «Еженощном воробье»! – выкрикивал четвертый.

– Эй, приятель! – закричал первый сверху вниз Киту.

Шапочка у него была сдвинута набекрень, так что смотрел он только одним глазом. От этого вид у него был лихой и беззаботный. Кит пожалел, что у него самого нет такой уверенности.

– Как насчет интервью? Народ просто умирает как подробностей хочет. Ты правда считаешь, что сумеешь отыскать Кость Согласия?

– Я… ну, не знаю… – отозвался Кит, нервно поправляя кепочку.

– Спецвыпуск! Спецвыпуск! – заорали дружно все воробьи. – Юный енот отрицает всякую осведомленность! Что он скрывает? Слушайте все!

– Но я же ничего не отрицал, – возразил Кит. – Я ничего не знаю.

– Не обращай на них внимания, – сказала Эйни. – Они не лучше миссис Лимерик и ее курятника. Просто воробьи берут зерна за сплетни и называют их новостями. Лучше не слушать ни слова из того, что они несут.

– Ладно, – сдался Кит, продолжая путь.