След торпеды

В тот же день Марков ответил ветерану.

«Я буду рад, если вы побываете на моем корабле, — писал он. — К вам у меня особая симпатия — вы знали моего отца. Повидаете и Павла, он служит тут на одной заставе. Вы спрашиваете, как я живу. На морской границе всякое случается. Иногда и на долю экипажа «Алмаза» выпадают тяжелые и опасные галсы. Но что поделаешь? Для нас превыше всего — дело. Тут уж выбирать не приходится…»

Позже Марков получил еще одно письмо от ветерана. Прочел — и на душе стало тоскливо. Строки письма врезались в память и даже теперь волновали его.

«Игорь, дорогой мой человек, — писал ветеран. — Занедужил я. Открылась моя фронтовая рана, видно, надолго приковало к постели. Осколок у меня в легком, вот оно что. Предстоит операция, но как пройдет и чем кончится, сказать не могу. А тут еще сердечко стало шалить…»

В тот день, когда Марков получил письмо от ветерана, дул стылый ветер, море штормило. Он вышел на палубу, ветер бил в лицо, но холода Игорь не ощущал — мысленно он был в селе, где жил ветеран. «Что-то не пишет, небось прикован к постели», — подумал сейчас Марков.

На мостик поднялся капитан-лейтенант Лысенков Он доложил, что на завтра принят прогноз погоды. Ожидается шторм в пять — семь баллов.

Марков промолчал. Когда корабль развернулся и взял мористее, он подал голос. Да, нелегко будет нести дозор у острова. Видимо, плохая погода насторожила и комбрига, потому что «Алмаз» еще не прибыл в заданный район, а он уже вызывал на связь.

— Что-нибудь важное? — насторожился Лысенков.

— Посоветовал близко к острову не подходить, глубины там местами малые. — Капитан 3-го ранга уточнил у вахтенного офицера курс корабля, потом обернулся к помощнику. — Одно мне не ясно, будет ли там судно?

Еще перед выходом в дозор Марков рассказал Лысенкову о своем разговоре с командиром бригады, тот ясно дал понять, что по некоторым сведениям в районе острова Баклан в эту ночь должно появиться судно. Это будут «рыбаки» — или шхуна. «Если говорить прямо, — голос комбрига был напряженным, — то сюда придут «рыбаки», которым рыба не нужна, они попытаются заняться другим делом…» Комбриг Громов не сообщил Маркову, каким они будут заниматься делом, акцентируя его внимание на задержании и осмотре судна. «Только если нарушит. Вы поняли меня?» — переспросил комбриг. Марков заверил его, что в дозоре будет весьма осмотрительным.

Волны глухо бьют и бьют в борта корабля, бросают его из стороны в сторону. Палуба зыбко пляшет под ногами у Маркова, но он стоит не двигаясь, словно врос в корабль. Местами туман поредел, сквозь него проглядывало солнце — холодный шар, повисший над морем.

Марков взглянул на шкафут и у трапа увидел замполита. Вчера вечером, когда он возвращался на корабль, замполит на причале беседовал с девушкой. Она была невысокого роста, с худощавым лицом. Марков, проходя мимо, поздоровался с ней и бросил замполиту: «Я жду вас в каюте». Не успел Марков расчесать волосы перед зеркалом, как пришел замполит.

— Садись, — Марков кивнул на стул рядом с собой. — Я только от комбрига. На рассвете уходим в дозор. Что-то тревожно у острова Баклан. Надо после ужина собрать партийный актив и довести до него поставленную задачу. Как, готовы?

— Я всех предупредил, ждали только вас. Мне тоже есть что сказать коммунистам. Начальник политотдела просил обратить особое внимание на вопросы бдительности…

«По натуре замполит горячий, но башка у него соображает дай бог, — подумал командир о Румянцеве. — Как это он вчера сказал? У каждого из нас и в мирные дни может быть поединок с врагом. И надо иметь силы выиграть его».

Капитан-лейтенант Румянцев, сутулясь, поднялся на ходовой мостик. Лицо у него смуглое, нос прямой, с горбинкой, глаза черные, над ними топорщились мохнатые брови.

— Ну, как тут? — спросил он, глядя на командира. — Ветер как шило — колючий. Далеко еще до острова?

— Миль десять… — Марков посмотрел ему в лицо. — Скажи, что за фея к тебе вчера приходила? Очень милая девушка. Глаза круглые, черные, как вода в омуте. Так кто она?

— Зовут фею Светой. Приходила она к матросу Егорову. Это его невеста. Видно, крепко любит парня, если бросила все в Ленинграде и приехала к нему на Север. Я разрешил матросу сойти на причал. У него от радости глаза сияли. Он любит ее.