Следак

— Клара, стой! — закричал я, увидев, что она возвращается к грядкам. — Я не умею!

— Альберт, мне не до твоих глупых шуток. Говорю же — не успеваю. А Нюрку надо подоить да пастись вытащить, — принеслось мне в ответ.

— Клара! — рванул я за ней, хлюпая галошами, надетыми на босу ногу.

Догнал и отобрал ведро.

— Давай я лучше огурцы дособираю? — состроил я просительную рожу.

— Охламон, — раздалось в ответ, но ведро оставили.

Когда я притащил уже заполненное огурцами доверху ведро к дому, Павел хмуро курил, сидя на сваленных бревнах. Марта играла рядом — донимала кота, не успевшего вовремя смыться. Я ему, конечно, посочувствовал, но был рад, что мучают его, а не меня.

— Здрасте, соседушки! — раздалось за забором, и спустя секунду над ним возникла повязанная платком женская голова. Женщина смотрела на нас с прищуром и кривила губы в выдаваемой за приветливую улыбке.

— Здравствуй, теть Зин, — не особо радостно отозвался Павел.

— Смотрю, Альбертик приехал. — Ее взгляд остановился на мне, недобрый такой взгляд, отчего я решил, что Альберт на постоянной основе обносил ее огород.

Я вежливо поздоровался.

— А чего к Катьке не зашел? — с претензией поинтересовалась она.

— Не успел еще, — бодро отозвался я. Кто такая Катька, я конечно же не знал, но к такому повороту событий уже привык.

— С вишней-то чего решать будем? — Женщина перевела свое внимание на Павла. — Моя же вишня. В этом году, так и знайте, я ее собрать вам не дам! — повысила она голос. — Когда забор уже перенесешь?!

— Теть Зин, да с чего вы взяли, что вишня ваша? Эти кусты всегда нам принадлежали. Их еще тетя Марта, мать Клары, сажала. — Мне показалось, что он повторял эту речь уже сотню раз, не меньше.

— Тебе тут вообще ничего не принадлежит, — огрызнулась соседка. — Женился на богатом приданом, еще и Альберта из дома выгнал! Теперь за него ни одна девка замуж не пойдет!

— Теть Зин, — начал багроветь лицом Павел.

— А ты держись подальше от моей Катьки, голодранец, — нелогично закончила женщина и скрылась за забором.

— Ты это, Альберт, даже не думай и не слушай всяких дур. Этот дом всегда будет и твоим тоже. — Павел затушил сигарету и запулил окурок в ведро.

— Да я не думаю, — успокоил его я.

— Вот и правильно, — отозвался Павел, подходя к козлам для распилки дров, — давай лучше помогай.

После обеда, когда с хозяйственными заботами было покончено, я спросил Клару об оставшихся от матери документах.

— Тебе зачем? — удивилась она.

— Посмотреть хочу, может, что интересное найду, да и о матери повспоминать охота, — добавил я в голос сентиментальности.

О новоиспеченных родственниках хотелось узнать побольше, поэтому я с азартом принялся копаться в чемодане с документами, что выставила передо мной сестра.

Из интересного удалось выяснить, что мать Альберта была из обрусевших немцев. После войны она сошлась с немецким военнопленным и родила от него двух детей. В документах даже его фотокарточка нашлась с надписанным именем — Альберт Взидриц. Но в пятьдесят пятом Взидрица репатриировали, и более о нем никаких известий не было. Спустя два года Марта вышла замуж за Анатолия Чапыру, который работал вместе с ней на заводе, он Альберта с сестрой и усыновил. Но брак был не особо долгим. Сперва погиб отец семейства, несчастный случай на производстве, а спустя пять лет слегла от болезни и Марта. После смерти матери Кларе позволили оформить на брата опеку, так как ей уже исполнилось восемнадцать и она числилась машинисткой на заводе.

Перебирая документы, я также наткнулся на несколько коротких записок, написанных на немецком языке. Вот только этого языка я не знал и теперь размышлял, как из них выудить информацию, которая могла пролить свет на историю моей нынешней семьи.

Попросить перевести их сестру? Но это означает раскрыть себя, на что я пойти не могу, ведь это однозначно обернется для меня полным крахом. Придумать амнезию? А вдруг это где-нибудь всплывет и помешает мне в будущем? Да и амнезия какая-то странная получается — русский язык почему-то не забыл, а вот второй родной — немецкий — утратил, да еще и по-английски заговорил, о последнем, конечно, можно не упоминать, но все равно объясняться и как-то изворачиваться придется. Нет, рисковать я не буду, и так хожу по краю. Да и если я записки переведу, то что мне это даст? Немецкий я все равно не знаю, так что за родственника долго выдавать себя не удастся.

Сложив документы обратно в чемодан, я вышел во двор. На свежем воздухе лучше думалось.

Глава 14

Калитка распахнулась, и во двор вошли двое парней моего возраста.

— Здорово, братан! — начались приветствия с рукопожатием и похлопыванием по плечам.

Парни радостно скалились, встретив старого друга, а я не без интереса их рассматривал. Оба светловолосые, стрижки у обоих по моде, не короткие. Роста примерно одинакового, и оба помощнее меня будут. Прикид молодежный, но скромнее городского — клеши поуже и без всяких ярких вставок, бахромы и застежек-молний, рубашки неярких расцветок, правда с теми же заостренными уголками воротника, на ногах обыкновенные кеды из магазина.