Следящие тени. Книга 1

Стоят друг перед другом под нависшей чёрной громадой, очень некомфортные условия для одной, повседневная обитель для другой. Но в лице Гретель не найти волнений. Девочка Андерсум не видит причин беспокойств, хотя поводы можно было бы поискать. Пленница отчасти выглядит жалко, но вместе с этим опасно, и леска совсем не случайно крепко сжата в руках. Нехорошая вещь, такой можно с лёгкостью порезать кожу, а если попадёт в глаза… о… получатся вытекающие белки. Можно будет ещё попробовать разрезать губы от уха до уха.

– Тебе нельзя уходить, – заговорила Гретель, примерно также она разговаривает со своей собакой, когда злится.

Фигура впереди едва заметно и с некоторым трудом двигается, о, какая же стала ужасная. Что за болезнь? К ней страшно приближаться. Пусть только попробует и чихнёт. Крошечные блёклые глазки, а изначально были серые и большие, глядя на неё сейчас, не побояться слова – красивые. Теперь же покрыты белой плёнкой, а вместо слёз в них заливается желчь, но и через неё удаётся прочитать зависть. Действительно поменялись местами. Зависть… Одно из тех чувств, что по некоторым поверьям относят к семи смертным грехам. Вот только столь бедное создание вряд ли испугается несущейся сверху кары, не была ведь настолько грешна и повинна, когда с ней свершилось это.

Зависть… На её грязном мерзком одеяле стоит девчонка, чистая… аккуратная… лицо ясное… одежда пусть и старая, но очень даже симпатичная… а волосы… а волосы… уложены в невероятно чудесную причёску, волосок к волоску, не хватает только воткнуть шикарную красную розу, тогда уж настоящий ангелок.

– Ты, глупое создание, – снова подняла голос Гретель, – понимаешь, что будет, когда я расскажу папе про это.

Она ткнула пальцем в красную полосу у себя на груди, след впившейся двери, отголосок криков и боли. Ямка немного разгладилась, но все равно напоминает шов от хирургического вмешательства. Местами красный, кое-где даже тёмно-лиловый. Скованная цепями только покрутила головой. И эта вмятинка не уравнивает их, нужно больше травм, меньше целостности кожи. А угрозы этой соплячки такая нелепость, ибо пленница знает, что ничьи уши более не услышит эти грозные речи. Пусть хлопает губами. Знает…

– Возвращайся на место! – приказала девчонка Андерсум, очень пренебрежительно подняла с пола цепь, та зазвенела в ладонях, она же ржавая и грязная, надо же, столь высококровная особа не побоялась испачкать ручки. – Вот твоё место!

Голос неуверенный, порой дрожит. Но а так всё правильно? Всё верно? Так должно быть? Так, да? Гретель бы поинтересовалась у какого-нибудь статного и богатого господина, правильно ли она делает? Пока не особо понимает, но пробует на вкус роль хозяйки. Аммм… сладко.

Скованная цепями смотрит на кривляющуюся девчонку с вызывающей неужели улыбкой. Это выглядит жутко. Ниже опускает тонкую леску, но выше поднимает голову. Вытянула из лохмотьев худую, но в то же время крепкую руку и ткнула пальцем куда-то кверху. Все движения очень плавные, не трясётся и не дрожит. Есть даже определённая грация. Страшный танец атрофированных мышц.

На время она остановилась в белом свете под громадной статуей. Слабый и беспомощный человек, мало чего в ней осталось от изначального рода. Кажется, ещё немного и полностью растворится в излучении ламп. Над ней же могучий и всесильный торс каменного чудовища, он только пребывает, он только разрастается.

Гретель не позволила себе последовать прихоти бродяжки, в первую очередь, потому что не очень поняла, куда смотреть. На лампу, раскачивающуюся на проводах? Не очень поняла, почему улыбка на губах оборванки. Что задумала?

А Скованная цепями опустила руку, снова закутала её в тряпки. После очередной раз блеснули бледные отчасти нахальные глаза, она развернулась и неспешно побрела прочь. Эта характерная безразличность и безэмоциональность, её впрок называть призраком или бездушной. Пока же отдаляется морщинистая с длинными редкими волосами голова.

– Хммм, – хмыкнула Гретель, открыла рот что-то выкрикнуть, но тут же закрыла. Даже клацнула зубами. Швырнула цепь себе под ноги и освободившееся руки сложила под грудью. Выражение лица, что называется, надула губы.

Проследила до момента, когда Скованная цепями завернула за стеллаж. Не подобает, не подобает… Всё должно быть с точностью до наоборот. И только посмотри, плавная как лебедь, но мерзкая как прокисшее тесто. Девчонка Андерсум чувствует некоторую неудовлетворённость при взгляде на удаляющуюся спину. В любом случае почему-то не хочется догонять и встречаться с ней за стеллажами среди острых гвоздей и ржавых пил.