Затем девочка всё-таки подняла голову повыше. Ну, что же ей пытались сказать? Конечно, между тянущимся вперёд ликом статуи и мотающемся светильником, второе перетягивает к себе куда больше внимания, свет попадает в глаза, каждый раз вынуждает посмотреть именно на него. Оттого постоянный блик и белое пятно перед зрачками. И хоть закрывай, хоть открывай веки, яркая вспышка никуда не растворяется.
Да, пытается разглядеть в хорошо знакомом лице что-то, чего не было раньше. Глупо. Ну, учитывая умственные способности бродяжки, два класса образования, вполне возможно, она хотела привлечь внимание к лампе. Мол, смотри, крутится. Или смотри, сейчас упадёт.
Расползающиеся губы в улыбку, Гретель собралась уже расхохотаться.
И ведь не думала, даже предположить не могла. Неужели под маской лицо? У чудовищ не должно быть лиц. Скульптур скрыл что-то, видимо, соскочило долото, рука не удержала молоток, или от работы и настойки горькой помутнело сознание. И вот, дабы не видели глаза мягкотелых зрителей, нацепил на сотворённый лик приветливую маску. Критики, безусловно, были в восторге от задумки. Гретель же сейчас ничто так сильно не хочется, как посмотреть в изначальное творение, надоело смотреть на аккуратную гладкую работу. Пусть оторванный нос, полоса по щеке или выколотый глаз. Несовершенство привлекает.
Быстренько подошла, под ногами вновь рассыпается облетевшая краска, разлетаются ржавые гвозди, остановилась прямо под зависшем ликом, в одной единственной точки, где образовалась тень. Укротительница чудовищ… Запрокинула голову. А там темно…
– Что, что… ничего не видно, – начала тихо шептать под нос, щурится и, не выдерживая волнений, порой совершенно бесполезно встаёт на носочки. – Что-то чёрное… Местами кр-р-расное? Там есть свой рельеф, какие-то волнистые контуры. Но никак не разглядеть… оно квадратное?
– Нет, круглое… но не точно, напоминает морщинистое, – договорила Гретель, потёрла затекающую шею, немного пощипала кожу, уже очень хочется вернуть голову в исходную позицию. – Стоп, стоп, стоп… а оно шевелится…
Маска еле заметно ползёт вниз, выключатели на стене дрожат, ходят из стороны в сторону. Старые ржавые крепежи с трудом спасают от неминуемого падения, даже снизошедшие на эти края землетрясения не вызывали столько движений, приближающееся будет пострашнее. Кнопки стучат, перескакивают в противоположное положение, свет вокруг гаснет.
– Он… оно… оно… – голос стал сильно взволнованным, теперь дрожит как струна, – жи… жи… жив…