Следопыт Бероев

Бероев рвался по таёжным дорогам и тропам, перемалывая сучья и ветки. Из-под колёс летели разметённые сугробы вперемежку с камнями. На ямах, пригорках он не притормаживал. Наоборот, добавлял скорость и перелетал.

На особо крупном бугре нас подбросило, после чего тяжеленный ГАЗон всеми колёсами бухнулся о слежалый наст, рискуя выскочить из собственного шасси.

– Не подведи, Савраска! – Бероев огладил приборную доску, будто лошадиную гриву потрепал.

Я ощупал клацнувшую челюсть:

– А если подведёт?

– Пёхом побегу!

На лице Бероева играли желваки.

– Стратег хренов! – выдохнул он с ненавистью. – Маршал Победы выискался! Рассчитал он! Обозначил! Карту прилюдно подписал!.. Шнурки тебе гладить! В футбол у помоечки тряпичным мячиком постукивать! Гонору поднабрал. А вот ума, похоже, поубавилось. Не прощу, если что!

– Будет тебе, Олег Павлович! – попробовал успокоить его я. – Как можно угадать, что всё сдвинут, потому что в воскресенье совещание в Совмине? Да и потом – окстись: не станет же директор крупнейшего предприятия, и тем более министерский чин, пулять при задержании? Им проще на мировую пойти. А после через свои каналы всё уладить.

– Им-то проще, – процедил сквозь зубы Бероев. – Знаешь, кто такой Лапа?

– Сам говорил: судимый, бывший егерь.

– Ни хрена ты не знаешь! Это!.. Безразмерная натура! – Бероев развёл руки. – Гуляйполе! Вот тут у него зло, а в этом кармане добро. Сам не знает, когда в какой карман руку сунет! Такие на войне – или в штрафбат, или – Героя! А тут Микушев – такой же неуступчивый. Только – законник. А главное, получилось, что Микушев у Лапы сожительницу увёл. Вот тут меж ними намертво зацепилось! Была даже информация, что Лапа на пару с Жеребьевым на Егоршу в тайге засаду устраивали. И такой случай – в розыске, с оружием… Пальнёт не задумываясь.

– Это важная информация, – согласился я. – Но – не сейчас. Без команды Большунова…

– Эх, Сеня, ты, Сеня! Сразу видно, что не охотник. Начальство на номера поставят. И с нашей группой, если что, сперва столкнутся загонщики… А кто их ведёт?.. То-то!

Он вновь налёг на руль. Дорога меж тем выровнялась. Тряска прекратилась. Я скосился. Мой спутник, вцепившись в руль, стриг глазами трассу. («Да, таёжные ребята друг друга стóят. Репнин. Микушев. Большунов. Лапин. Бероев. Все несхожие, и каждый – вещь в себе. Безразмерный край. Безразмерные души»). В тёплой кабине я сомлел и незаметно задремал.

Проснулся оттого, что хлопнула дверца машины. Мы стояли у двухэтажного здания с освещёнными окнами на первом этаже. Вернулся Бероев.

– Мы в заповеднике, возле администрации, – коротко объяснился он. – Утром Репнин с группой пошли отсюда в егерский обход. По времени – если наткнулись на браконьеров, то уж несколько часов прошло. В этом случае нет другого пути, как доставить задержанных в администрацию. А если не встретили, тоже по времени должны были вернуться. Но вот какая штуковина – никого нет.

Голос его был полон тревоги.

– Ещё звонили из Качугской милиции. Опергруппа едет следом за нами. Заодно санитарную машину прихватили. И – кажется, твой дружок Шебардин грозился подъехать. Должно быть, ты ему покоя не даёшь. Не знаю, правда, когда он планирует добраться. От Иркутска пылить да пылить… Чтоб Жора Репнин вовремя не вернулся! – перебил он сам себя. – Да не бывало такого! Слушай! Давай попробуем навстречу! Тут две основные дороги. Через кряж и понизу. Едем по нижней. Если что, я передал, чтоб милиция для страховки по кряжу пошла! Авось не разминёмся!

Мы тронулись по территории заповедника. Только-только начало смеркаться. Я удивленно глянул на часы. Столько событий наслоилось! А меж тем – давно ли, кажется, выехали из зимовья.

Включили подфарники. Боясь проглядеть, Бероев то ли ехал, то ли крался. То и дело останавливался, вылезал, слушал.

Дорога в этом месте шла серпантином: витками и вверх-вниз. Справа от нас, то задираясь, то приспускаясь, тянулся заснеженный горный кряж.

Перед очередным спуском Бероев остановился. Мы оказались среди диковинных лиственниц с перекрученными стволами и корнями, вздыбившимися из земли в человеческий рост.

Я невольно засмотрелся на сказочное лукоморье.

– Гордость заповедника, – вскользь пояснил Бероев. – Ветра здесь гуляют безудержно, а почва песчаная. Вот и вьют из стволов канаты. Похожие разве что на Скальных пирамидах найдёшь.

Спустя время, при очередной остановке, я подался вперёд: почудились впереди какие-то шумы.

– И я услышал! – подтвердил Бероев. – «Тозовку» на всякий случай держи наготове!

Мы подошли к ельнику. Выглянули. Далеко внизу навстречу нам, но по параллельной, отгороженной хребтом дороге тащились полные людей сани, запряжённые двумя лошадьми. А метрах в пяти следом на коне, склонившись к холке, покачивался всадник. Казалось, он дремлет. Загадочная процессия как раз начала подниматься на кряж. Ещё минута, и они исчезнут из вида.

Бероев, у которого всё всегда было под рукой, подкрутил бинокль.

– Микушев! – выдохнул он. – А где же Репнин?!

Перевёл бинокль на сани.