Следопыт Бероев

– Большунов! С ним… Этого не знаю, – забормотал он. – Должно быть, как раз Голубович. За кучера – Петя-бурят. Лапин, Жеребьев. Да ещё и Гущин. Вся главная опричнина! Что-то затевают.

Я отобрал бинокль. В санях и впрямь царило оживление. Переговаривались, ожесточённо размахивали руками, оборотясь к всаднику. А тот, безучастный к происходящему, просто лёг на холку и, казалось, вот-вот сползёт с коня, круп которого был обвешан оружием. Теперь и я при приближении разглядел Микушева. В правой руке он зажал ремень карабина. Вокруг левой была обмотана вожжа, тянувшаяся от саней.

– Не ранен ли? – усомнился я.

Бероев подтверждающе кивнул:

– Он их конвоирует. Видишь, конь оружием обвешан?

– Да он едва в седле держится! – Я всполошился. – А если на вершине свалится? Там же, погляди, откос метров с десять и валуны внизу.

– Этого и ждут. Сам не упадёт, так помогут.

– Так чего время теряем?! Рвём в объезд на верхнюю дорогу!

Я бросился к машине.

– Опоздаем! Они будут наверху раньше, – удержал меня Бероев. Он закинул за спину карабин, подбежал к подножию кряжа. Примерился и принялся карабкаться по крутому уступу. Я вгорячах кинулся следом. Через два-три метра, оступившись и ободрав пальцы, сполз вниз. Забегал, едва не плача от бессилия.

Галаджев оглянулся.

– В обход давай, по распадку! – крикнул он.

Я побежал. У поворота оглянулся. Пятидесятилетний мужик с карабином за спиной, цепляясь за чахлый кустарник в расщелинах, упрямо карабкался по крутому, каменистому склону. Сорвись – и хорошо, если отделаешься переломанными костями.

Обегать пришлось долго. Когда, описав круг, я выскочил на горную дорогу с другой стороны кряжа, Бероев как раз вскарабкался на вершину. Сняв карабин, выстрелил в воздух. Держа оружие наперевес, принялся спускаться навстречу процессии.

– Оставаться на местах! Милиция и опергруппа охотуправления! – расслышал я.

С трудом отдышавшись, припустил следом.

Догнал я своего спутника как раз у саней.

Испуганный возница-бурят. Пятеро со смятенными лицами. Среди них насупленный, бурый от прилива крови Большунов. Рядом – холёный мужчина с подрагивающим округлым лицом бессмысленно тёр в побелевших пальцах золочёные очочки. Трое других сбились волками в загоне.

– Сзади милицейская опергруппа! – предупредил я на всякий случай и поспешил за Бероевым к Микушеву.

Егорша, обмякший, лежал на холке. Карабин волочился по снегу. Рукав армяка набух кровью. Бероев осторожно потрогал всадника.

– Не сметь! На место! – Микушев встрепенулся, потянулся к карабину. Узнал Бероева. Губы его задрожали:

– Палыч! Они Жорку убили! Я их добыл, Палыч!

Он начал сползать с лошади. Я подхватил. Усадил.

Следом за Бероевым подбежал к саням. Браконьеры угрюмо раздвинулись. Перед нами, прикрытое соломой, лежало окоченевшее тело Репнина, – пуля, вошедшая в спину, убила старого охотинспектора наповал.

Сверху донёсся вой милицейской сирены.

Микушева перенесли в санитарную машину. Через десяток минут вылез врач.

– Всё с вашим коллегой в порядке, – успокоил он Бероева. – Даже кость не задета. Если б сразу перевязали, вообще б огурец. А так… Крови много потерял. Отвезём в больницу на день-другой. А после недельку на бульончике.

Реконструкция событий в Магданском заказнике – по материалам уголовного дела

Два тёзки – начальник отдела областного управления охотничьего хозяйства Георгий Репнин и охотинспектор Егор Микушев – вышли в егерский обход поутру. Хоть и не слишком рано. Торопиться было некуда.

Задача виделась хорошо знакомой. По оперативным данным Бероева, назавтра на территории заповедника ожидался массовый браконьерский рейд, и предстояло внимательно осмотреть местность. Угадать урочище, которое выберут браконьеры. Прикинуть места засад, направления отходов.

Принимая во внимание многочисленность браконьеров, к вечеру предполагалось сколотить внушительную группу.

А пока – пушистый снежок, смягчивший мороз. Даже ветер утих. Охотинспекторы шли беззаботно, будто прогуливались.

По левую руку открылась тополиная рощица из рослых красавцев.

Микушев восхищённо присвистнул.