Следовать новым курсом

Бородатый оказался превосходным бойцом – он успел не только развернуться, но и закрылся шпагой от удара. Садовая лопата, как тростинку, смела тонкий клинок, переменив при направление – вместо того, чтобы раскроить незнакомцу череп, она плашмя угодила ему по плечу и сбила с ног, словно бита сметает городошную фигуру. Венечка отбросил инструмент и с воинственным воплем бросился в атаку. Краем глаза он успел заметить, что опомнившийся пруссак, разведя руки в стороны, идёт на перепуганного «албанца».

– Отто, держи его, прохвоста, а я этого!..

Схватки не получилось. Пальцы Остелецкого скользнули по одежде незнакомца, вцепились во что-то, напоминающее жёсткую петлю. Рывок, потом сильнейший удар в грудь – и массивное тело стремительно метнулось к двери.

– Уходит, мер-р-завец!

Венечка выскочил на крыльцо – и успел увидеть отчаянно тарахтящую вдоль по улице двуколку.

Позади слышалась возня и гортанные немецкие ругательства, перемежаемые жалобными воплями то ли на болгарском, то ли на сербском языке. Он обернулся – обер-лейтенант крутил руки лежащему на полу «албанцу», вдавив тому колено между лопаток. От валяющейся на ступенях лампы растекалась лужица тускло чадящей жидкости. От неё постепенно занимались плотные гардины на ближайшем окне.

…только пожара здесь не хватало!..

Остелецкий сорвал тлеющую ткань и старательно затоптал язычки огня. Сразу стало темно.

– Ви его поймалль, камрад?

– Сбежал… – вздохнул Венечка. – Их за домом ждал экипаж, прыгнул туда – и ходу.

Он раздвинул оставшиеся гардины, и лунный свет залил разгромленный холл. На полу, у самых его ног, валялась шпага бородатого. Венечка поднял её – узкая рукоять, обтянутая шершавой кожей, узкий, трёхгранный клинок, пригодный только для колющих ударов.

«…так вот чем закололи беднягу Людвига…»

Он осмотрел тело убитого слуги – такой же безжалостно-точный укол прямо в сердце.

…похоже, обер-лейтенанту крепко повезло…

…да, ещё доля секунды – и он бы присоединился к этим двоим. И ты, мой друг, вместе с ним…

«Альтер эго» испуганно ойкнуло и уползло в дальний уголок сознания.

…то-то же…

Остелецкий злорадно ухмыльнулся. Будь ты хоть какой фехтовальщик – а против садовой лопаты приёма нет. Не придумано ещё, не занесено в фехтбуки…

– Ви йест ранен, камрад? – встревожился пруссак, заметив, что спутник держится бок.

– Ерунда! – отмахнулся Остелецкий. – Успел, сволочь, пырнуть ножом. Слава Богу, скользнуло по рёбрам, неглубоко… Я какую-то тряпку засунул под рубашку, чтобы кровь остановить.

– Вам сротш-шно надо к медикь…

– Глупости, потерплю. Давайте-ка послушаем, что нам скажет этот красавец…

Поигрывая клинком убийцы, он медленно пошёл к пленнику – обер-лейтенант уже стянул тому руки за спиной и усадил, прислонив к перилам лестницы. Физиономию негодяя украшали отчётливые следы крепких прусских кулаков, хорошо видные в бледном лунном свете.

– Ну, что, мер-рзавец? Будешь говорить, или прирезать тебя сразу, не теряя времени?

И гадливо поморщился, унюхав острую аммиачную вонь.

…он ещё и обмочился…

Допрос занял четверть часа. Венечка, выучившийся немного говорить по-болгарски и по-сербски во время прошлогодней компании, понимал изловленного злоумышленника с пятого на десятое. Но и того, что он сумел разобрать, оказалось достаточно.

Пленник, профессиональный вор и взломщик с большим уголовным стажем, познакомился со сбежавшим бородатым господином семь лет назад, в Триесте. Тогда он тоже попался на краже, и тоже из консульства – правда, из британского, а не германского. Схвативший его англичанин, дипломат, против ожидания, не стал сдавать пойманного властям, а заставил подписать признание и сделал своим тайным агентом. С тех пор взломщик не раз выполнял его поручения – по большей части сомнительные, а то и откровенно грязные, уголовного характера.

«Это страшный тип, страшный! – захлёбываясь рассказывал «албанец». – Такому человека убить – что комара прихлопнуть, да вы и сами видели…» В воровском мире Триеста об «англичанине» ходили жуткие слухи: будто бы, он раньше жил на Востоке, в Аравии и Дамаске, и совершил там что-то такое, за что мусульманские владыки приговорили его к посажению на кол. Британские власти, узнав об этом приговоре, решили спасти ценного сотрудника и перевели его на второразрядную дипломатическую службу, в сонный Триест. Но там «англичанину» вскоре стало скучно – этот прожжённый авантюрист великолепно владеет любым оружием, свободно говорит на дюжине языков, знает Коран не хуже иного муллы и способен сойти за своего и в албанских трущобах, и в портовом кабаке и в мечети. Спустя несколько лет он исчез из Триеста, да и вообще с Балкан, и завербованный взломщик вздохнул с облегчением, надеясь, что страшная кабала осталась в прошлом.