Следователь, Демон и Колдун

— Да, любезный господин Френн, вы совершенно правы. Именно оттуда я сбежал в Нижний Тудым с чертежами криогенной бомбы. А уже непосредственно в Нижнем Тудыме мне выпала честь познакомиться с вами лично. Рука, кстати, уже почти зажила, спасибо за беспокойство.

Голос у колдуна оказался мягким и вкрадчивым; совершенно не подходящим под его внешность.

— Господа… — Начал было Харт, но Сайрус прервал шефа легким взмахом руки.

— Не стоит. Это было давно. Я был молодым идиотом, а господин Френн просто делал свою работу. Как по мне, делал излишне рьяно, но на суде он повёл себя как джентльмен. Во всяком случае, я не получил пожизненную каторгу за передачу секретных документов агентуре Рейха.

— Не было доказательств. — Френн пожал плечами. — Я не фабрикую дел и не ставлю во главу угла своё личное отношение к обвиняемым.

— Думаю, шеф беспокоится, не станут ли наши… м-м-м-м… прошлые конфликты проблемой для совместной работы. — Сайрус бросил на Харта короткий взгляд. — Мой ответ — нет. За инквизитора, сами понимаете, ответить не могу.

— Не станут. — Френн едва заметно вздохнул. — В конце концов, вы, Сайрус, уже отбыли наказание. Срок погашен. Так что если вы не будете пытаться зарезать меня ночью, то, полагаю, мы вполне сработаемся.

Фигаро не подал виду, но он заметил, как дёрнулось лицо Харта при словах инквизитора про «зарезать ночью».

— Не буду я вас резать. — Сайрус улыбнулся. — За убийство инквизитора дают «вышку». А мне от вашей скоропостижной смерти никакой пользы. Лучше вы мне поможете. Помнится, еще двадцать лет назад вы были завидным дуэлянтом. К тому же, вы еще «свежий».

— Простите?

— Местная терминология. Вы недавно с Большой земли, а, значит, ваш колдовской потенциал на порядок выше моего. Организм начнёт постепенно гасить избыточный поток эфира, но не раньше, чем через пять-шесть месяцев. А сейчас — пока что — вы способны к манипуляциям с очень большим количеством эфира.

— А, это… — Френн понимающе кивнул. — Пока что нахожу это не особо удобным. Приходится постоянно делать поправки на местный ветер, чтобы не снести себе голову пытаясь прикурить от заклятья. Впрочем, в бою… Да, может пригодиться.

Харт, видимо, поняв, что инквизитор и колдун не собираются устраивать побоище, судя по всему, немного успокоился. Он нетерпеливо дёрнул себя за толстый кожаный ремень и поднял руку.

— Итак, господа, правила просты: если кто-то видит что-то подозрительное, то он немедленно сообщает об этом и отряд останавливается до выяснения. Если кому-то кажется, что он увидел что-то подозрительное — то же самое. Если у кого-то даже просто возникло ощущение, что что-то не так — стоим, проверяем. Колдунов слушать беспрекословно. Если Сайрус или, там, Фигаро говорят «замри»! — исполняем не думая. Ну, двинули. А то солнце уже почти встало…

С Главного выезда свернули буквально через сто метров, быстро прошли неширокую полосу низких кривых сосен и очутились на утоптанной тропинке. Фигаро, было, обрадовался, но тропинка как-то сразу сдулась, истончилась и подлецки закончилась, выведя маленький отряд Харта на склон невысокого холма.

Шагать вперёд, однако, было не тяжело: снега на склоне оказалось всего-то по щиколотку, ветра не было, постепенно карабкающееся по небу солнце точило слабое, но ощутимое тепло, а рюкзаки тащил на волокуше автоматон, так что практически эта часть пути действительно оказалась довольно лёгкой. Но вот пейзажи вокруг давили на психику следователя весьма чувствительно.

Они как будто спускались по низким и очень широким ступеням к бескрайней равнине внизу (это, как понял Фигаро, и было Белое море — сотни тысяч квадратных вёрст холодного синего льда). По левую руку горизонт постепенно заворачивался в сторону, исчезая за чёрной полосой леса — там была дорога на Кальдеру — а справа из снега торчали высокие редкие скалы странной формы: узкие и согнутые, словно надломленные щепки. Фигаро они казались каторжниками в серых робах, которых расстрельная команда поставила на колени, нагнула головами к земле, да решила разом отойти покурить, а каторжане так и остались стоять в снегу окаменелыми глыбами.

Короче говоря, мысли Фигаро в голову лезли мрачные. Он сопел, вздыхал, тоскливо рыскал взглядом по белой пустыне, но глазу не за что было зацепиться в бескрайней снежной пустоши. Френн спокойно шагал рядом с непроницаемым лицом, и было совершенно непонятно, что у инквизитора на уме.

Вскоре вокруг стали появляться островки деревьев: разлапистые сосны, кривые полярные ели и какой-то колючий кустарник, название которого следователь даже когда-то помнил. На снегу то и дело попались легко читаемые цепочки следов: лиса, заяц, а вот и олень прошел, причём совсем недавно. К этому времени окончательно рассвело, и Фигаро повеселел.