Следователь (основы теории и практики деятельности)

Принципиальное значение для оценки допустимости тактического приема с позиций критерия его законности являются положения ст. 164 УПК: «При производстве следственных действий недопустимо применение насилия, угроз и иных незаконных мер, а равно создание опасности для жизни и здоровья участвующих в них лиц».

В то же время и в этом, на первый взгляд, не вызывающем возражений положении не все так просто. В частности (об этом вкратце уже говорилось выше), как понимать в его контексте предупреждение свидетеля и потерпевшего перед началом их допроса об ответственности по ст. 307 и 308 УК РФ? Разве это не угроза уголовной ответственности за дачу этими лицами заведомо ложных показаний или за отказ от дачи показаний, но угроза законная и вполне допустимая? Или введенное ст. 112 УПК право следователя на отобрание обязательства о явке не только от обвиняемого или подозреваемого, но и от потерпевшего и свидетеля (и ряда других перечисленных в данной норме лиц) с разъяснением этим лицам последствий нарушения обязательства? Разве это также не законная угроза?

С этими процессуальными предписаниями корреспондируется ст. 302 УК РФ, установившая весьма строгую уголовную ответственность за принуждение подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля к даче показаний либо эксперта к даче заключения путем применения угроз, шантажа и иных незаконных действий со стороны следователя или лица, производящего дознания. Особо обратим внимание на то, что речь идет об уголовной ответственности следователя или дознавателя вне зависимости от того, правдивые или ложные показания ими получаются (или делается попытка их получить).

Этичность тактического приема означает, что он должен соответствовать принципам морали и нравственности, требованиям общей и судебной этики. Это, казалось бы, очевидно. Но как раз именно оценка допустимости конкретных тактических средств с позиций их этичности вызывает наибольшие разногласия среди криминалистов. К сожалению, большинство из них решают этот вопрос, можно сказать, ригористически, исходя из личного понимания морали и нравственности, не утруждая себя сколь-либо серьезным этическим обоснованием своего мнения.

Понимая всю серьезность подобных «обвинений», в подтверждение сказанному приведем несколько мнений ученых по вопросу этической допустимости одного и того же приема из арсенала следственной тактики. Он заключается в создании у подследственного преувеличенного представления об объеме имевшихся у следователя доказательств и их значимости.

М. С. Строгович пишет: «…нет никаких сомнений в том, что (это) есть обман лица с сообщением ему ложных сведений, а не что иное. Но солгать можно прямо, словами, а можно то же сделать более сложным способом, – таким образом, что слова и предложения сами по себе ложными не являются, но они так построены и даны в таком контексте, сказаны таким тоном и с такой мимикой, что тот, кому они высказаны, ложь примет за правду, а правду за ложь. А это есть обман, ложь, которая оттого, что она подана в особо хитроумной форме, не делается допустимой; наоборот, она приобретает особо нетерпимый, незаконный и аморальный характер».

Г. Ф. Горский и Д. П. Котов по этому же поводу: «…при создании преувеличенного представления об объеме отдельных доказательств следователь всегда неизбежно стоит на грани лжи. Это всегда необходимо учитывать».

Р. С. Белкин, проанализировавший приведенные мнения, приходит к иному выводу о допустимости этого тактического приема без каких-либо оговорок, ибо видит в нем лишь создание следователем условий, при которых у подследственного может сформироваться ошибочное представление об объеме имеющихся в распоряжении следователя доказательств: «Он (следователь) лишь создает такие условия, при которых у подследственного это формирование становится возможным, а случится это или нет, – зависит целиком от подследственного, от свободно выбранной им позиции»[423].

Таким образом, эти авторы приходят к принципиально различным суждениям об этической оценке допустимости рассматриваемого тактического приема. А потому, несомненно, прав Р. С. Белкин, который заключает свой анализ мнений различных авторов по проблеме допустимости ряда тактических приемов словами: «Криминалистическая тактика не рассчитана на «эксцесс исполнителя» и не может во всех случаях предусматривать популярную в технике «защиту от дурака» в виде, например, системы предохранителей, не позволяющих по невежеству или небрежности нажать спусковое устройство».

Тем не менее криминалистика разработала ряд систем оценки этической допустимости тактических средств, применяемых в рамках производства следственных действий. И такой подход не только вполне «допустим», но и плодотворен.