Следствие по делу Воланда

Но если все это так, если в самом деле Ивану судили стать автором истории о Мастере и Маргарите, то тут возникает естественный вопрос, какую тут вообще тогда играет роль Воланд. Как этот персонаж связан с судьбой главных героев и их друга Ивана? Причем тут Воланд и зачем он здесь нужен? – вот что нас естественным образом интересует. А для объяснения этого обстоятельства и написана данная глава. Но сначала нам следует немного проанализировать образ данного персонажа, поскольку без нашей предварительной оценки Воланда, нам будет тяжелее понять, почему дьяволу было так важно связаться с Мастером, Маргаритой и Иваном. Ведь он в отличие от них даже не человек, и этим все сказано. Его образ как дьявола во многом и сильно отличается от традиционного. Не всякий узнал бы в нем сразу же сатану. Кто такой тогда Воланд и главное – как на него смотрел сам автор?

Воланд имеет безусловное родство с Мефистофелем из поэмы «Фауст». Об этом прежде всего говорит эпиграф, представляющий собой перевод слов Мефистофеля, переведенных под то, как говорит со всеми Воланд. Другая деталь, указывающая на это родство, находится в 29-й главе «Судьба мастера и Маргариты определена». В ней дается краткое, но самое верное и точное из всех, что даны в романе, описание Воланда, которое невольно отсылает мысль читателя к известной работе Марка Матвеевича Антокольского «Мефистофель» (1883): «Воланд сидел на складном табурете, одетый в черную свою сутану»; «Положив острый подбородок на кулак, скорчившись на табурете и поджав одну ногу под себя, Воланд не отрываясь смотрел на необъятное сборище дворцов, гигантских домов и маленьких, обреченных на слом лачуг». Работа этого мастера безукоризненна прежде всего тем, что в ней художник сумел передать характерные черты самого Мефистофеля, как об этом говорит Лидия Яновская: «Отметим внешнее сходство Воланда еще с одним художественным образом – скульптурой M. М. Антокольского «Мефистофель». У Антокольского Мефистофель сидит на скале – этаком подобии табурета из двух больших и неровных, положенных одна на другую каменных глыб. Сидит скорчившись, положив кисти рук на поднятое к подбородку колено и подбородок – на кисти рук. Никаких атрибутов черта – ни рогов, ни копыт, разве что завитки волос на месте возможных рожек. Нет даже шпаги или петушьего пера Мефистофеля. Никакой бутафории. Обнаженное тело отнюдь не атлетическое, худое и вместе с тем очень сильное. Он сидит высоко и на мир смотрит сверху, внимательно и равнодушно. В его лице – всезнание, скепсис, мысль. <…> Подобие этой позы Воланд занимает и в самом начале романа в час своего первого появления на Патриарших: «…чему-то снисходительно усмехнулся, прищурился, руки положил на набалдашник, а подбородок на руки» [24]. Но самое интересное в этой скульптуре как раз то, что в ней читается именно тот самый ответ, какой был дан Мефистофелем Фаусту на его вопрос об имени злого духа, поскольку задачей автора скульптуры было смастерить ее так, чтобы, глядя на нее, человек сразу же задавался этим же вопросом и получал от фигуры тот же ответ.

Какое же это тогда имеет отношение к тому, как Михаил Булгаков смотрел на Воланда?

По собственному признанию автора, «у Воланда никаких прототипов нет» [25]. Это значит, что, по замыслу Михаила Булгакова, Воланд сам служит прообразом всех имеющихся дьяволов в любой религии, веровании или культуре, а не наоборот – они для него. Воланд – это перводьявол, протодьявол или прадьявол, которому человек все время дает бесчисленные имена, называя его то сатаною, то дьяволом, то чертом, то лукавым, то губителем или как-нибудь еще. Воланд – это даже не Мефистофель, которого придумал Иоганн Гете для своей поэмы «Фауст», каковая лично упоминается Воландом: «Неужели вы не хотите, подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить нового гомункула?». Настоящего же имени дьявола никто из людей не знает, которое бы точно указывало на то, кто такой тот, кому даем все эти имена. Михаил Булгаков же попытался в своем романе показать образ сатаны без какой-либо примеси воображения и личного к нему отношения любого человека. Иными словами, он хотел очистить дьявола от всех человеческих предрассудков. Вот кто такой Воланд в глазах его автора.

Обратим внимание, что то имя, которое носит сатана Михаила Булгакова, это имя не личное, как, например, Антоний, Вероника, Елизавета или созвучное Воланду Роланд, а имя родовое, то есть обыкновенная фамилия, как, мы, например, являемся Петровыми, Беловыми, Сидоровыми или Кузнецовыми. И об этом свидетельствует весь текст романа.