Следствие по делу Воланда

Так Иван, встретив Мастера, стал совсем другим человеком, отрекся от поэзии и своего псевдонима Бездомный, вернув себе прежнюю фамилию. Профессор истории и философии Иван Николаевич Понырев становится автором знаменитого романа. Все сложилось, можно сказать, удачно. Правда, Иван, найдя всему произошедшему убедительные объяснения, все не может успокоится от вопроса, кто же такой Воланд, потому что Ивану все понятно в описанной в его романе истории: кто такой Мастер, кто такая Маргарита, кто такой Берлиоз и все остальные. Но кто же такой Воланд? Он-то откуда взялся? Чего же он добивался, когда свел Ивана с Мастером? Всего один вопрос не дает Ивану ни минуты покоя. Всего один вопрос не дает ему возможность завершить роман: «…так кто ж ты, наконец?». И ему в душевных муках и переживаниях слышится ответ Воланда: «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».

Нечто подобное Иван испытал и раньше:

«Подремав немного, Иван новый ехидно спросил у старого Ивана:

– Так кто же я такой выхожу в этом случае?

– Дурак! – отчетливо сказал где-то бас, не принадлежащий ни одному из Иванов и чрезвычайно похожий на бас консультанта» (кстати, этот пример – самое лучшее объяснение того, как Иван стал постоянно «слышать» ответ Воланда на тот самый вопрос всей своей жизни).

Вот с какой целью Воланд посетил Москву – ему нужен был Иван, чтобы познакомить его с автором романа о Пилате. Каждый из нас, встретившись с Мастером и имея творческий дар, засвидетельствовал бы это знакомство на бумаге. Иван пишет роман о своем соседе и его возлюбленной, которую зовут Маргарита. Включает бывший поэт в свою книгу и историю на Патриарших прудах, с которой все началось и благодаря которой произошла встреча с Мастером в психиатрической клинике. По такому пониманию «Мастера и Маргариты» выходит, что в книге Михаила Булгакова беседа на Патриарших и знакомство с автором романа о Пилате – являются ключевыми, а все остальное, что описано автором, есть только следствие этих двух самых важных событий, вокруг которых все происходит и разворачивается.

У Ивана Понырева, этого бывшего поэта Бездомного, есть все, что свидетельствует в пользу его авторства «Мастера и Маргариты»: талант есть, знания есть, образование есть, мотив есть, искреннее желание есть, сведения о событиях Москвы от свидетелей, очевидцев и пострадавших есть, ревность есть, инфернальный лунатизм есть, причинно-следственная связь к этому есть, все основания так полагать есть. Все есть! А противоречий при этом никаких нет. Что же можно сказать против того, что Иван – это Правдивый Повествователь? Ровным счетом ничего! Все говорит громко и основательно за него! Ничто ровным счетом не мешает ему на свете написать этот злополучный роман! Что еще тут нужно? Даже возможность написать роман о Мастере и Маргарите тоже есть! Вот зачем в первую очередь Воланд навестил Москву – свести Ивана с Мастером, а прочие его цели уже вторичны.

***

Итак, когда нас спрашивают: «верно ли я понимаю роман «Мастер и Маргарита»?», отвечаем: «если тебя твое толкование приводит к вопросу Ивана: «так кто ж ты, наконец?», то ты находишься на верном пути».

4. Старый софист: всякий вопрос содержит в себе какое-нибудь признание

В чем признается человек, когда спрашивает другого, что бы делало добро, если бы не существовало зла? В чем человек обличает себя самого перед другим, когда ставит такой вопрос? Что можно прочесть между словами в этом вопросе?

В 29-й главе «Судьба мастера и Маргариты определена» в разговоре Воланда и Левия Матвея с какой-то не совсем понятной целью затронута тема наличия зла в мире. Ведь бывший сборщик податей явился к дьяволу лишь затем, чтобы передать просьбу Иешуа взять с собою Мастера и Маргариту и даровать им покой, а не затем, чтобы вести спор с сатаной. А тот трудный вопрос, который был задан Левию Матвею, Воланд задал лишь потому, что выпал удобный и удачный для этого случай. Этого вопроса могло и не быть, Михаил Булгаков мог его и не ставить, однако он его зачем-то все-таки ввел в разговор сатаны и посланника света. Вот что здесь непонятно и не совсем ясно. Неужели мы должны приветствовать сатану и не бороться со злом, чтобы не было одного голого добра? Разве мы должны примириться с тем, что на земле царит насилие, беззаконие и несправедливость? Или все-таки автор ввел эту софистику с какой-то другой целью?

Этот вопрос поставлен в первой части диалога. Вот как она выглядит: