Следствие поручено мне

Все произошло слишком легко и слишком удачно. Они бежали в темноте, потом пошли шагом, чтоб не привлекать внимания. Лезли через какие-то заборы, пока наконец не выглянули на улицу. С той стороны стоял автобус, последние пассажиры входили в него. Они прыгнули с забора и подбежали в последнее мгновение к автобусу. Царапина на Санькином лице кровоточила, но он — ушлый все-таки парень — держался молодцом, приговаривая: «Ну и ударчик был». Подрались ребята, кому в голову придет, что они кассу взяли.

Автобус шел до вокзала — это они уже знали. Сошли и хотели сразу сесть на поезд. Но Юрий вдруг передумал: на вокзале-то их будут прежде всего искать. В гостиницу тоже идти было глупо.

— Переждем в подъезде, — решил он.

Автомат сунул на какой-то стройке под доски. Подъезд выбрали в доме подальше. Все было шито-крыто, и Санька стал успокаиваться. Ему не терпелось тут же начать делить деньги, которые нес Юрий за пазухой. Но тот переложил деньги себе в карман, сумку забросил на сарай.

— Слушай, Юрк, как ты думаешь, нас уже ищут? — теребил его Санька, когда они, скорчившись от холода, коротали ночь в каком-то подвале.

— А ты как думал?

— А найдут, как ты думаешь?

— Отстань. Откуда я знаю? Далеко вроде убежали, теперь главное — из города выбраться.

— А как ты думаешь, за такое дело нам что может быть?

— Ты заткнешься или нет? Чего каркаешь!

Ночь тянулась и тянулась. Они дрожали, не смыкая глаз. Санька всю ночь вспоминал свою жизнь, кото «рая — мелкая, он согласен, но все-таки не такая страшная, как сейчас, — вдруг дала такой отчаянный финт.

«На черта я только с тобой связался?!»

И администратор, и дежурная по этажу помнили недавних жильцов двести двадцать второго номера. Они дали словесный портрет, полностью совпадавший с показаниями Горового, Хлебневой и Балаша. Но горничная, убиравшая номер, оказалась очень аккуратной. Ни на стаканах, ни на графине, ни на кранах, ни на дверных ручках отпечатков пальцев, идентичных отпечаткам, обнаруженным в сберегательной кассе, не удалось обнаружить.

— Ну хоть какие-то предметы от них остались? Газеты, журналы, может быть, квитанции, билеты автобусные…

Аникеев был терпелив и старался выцарапать из памяти горничной хоть какую-нибудь зацепку.

— Газет не было, точно помню. Бутылка с-под водки была, хлеб был.

— Во что это было завернуто?

— А ни во что. В корзине все это было, в санузле.

— А еще что в той корзине осталось, не помните?

— Известно что, мусор всякий.

— Какой, какой всякий?

— Да, вспомнила. Полиэтиленовый пакет был, узенький такой, как кишка. И блестящая бумажка, которая шуршит. Смятая — я не смотрела.

— Куда вы мусор выбрасываете?

Вечером в кабинете Егорова раздался звонок.

— Докладывает капитан Аникеев. Проверкой гостиниц удалось установить, что в гостинице «Маяк», а также впоследствии в гостинице «Дальний Восток» со второго по седьмое декабря проживали приехавшие из Петропавловска-Камчатского Александр Милютин, 1947 года рождения, и Юрий Зубарев, 1950 года рожден ния. В вынесенном мусоре из номера № 222, где они проживали, обнаружена упаковка женских капроновых чулок. Размер их, указанный на упаковке, соответствует размеру чулка, найденного у забора комбината ритуальных изделий. Кроме того, найден обрывок полиэтилена, по своим размерам соответствующий упаковке, в которой находятся боевые патроны, с характерными следами металлических потертостей. Вещдоки отправлены на экспертизу.

ДЕНЬ ШЕСТОЙ, ТРИНАДЦАТОЕ ДЕКАБРЯ

Она еще успела позвонить домой и сказать, что срочно выезжает в командировку.

— Надолго?

— Да как сказать…

— А куда?

— Да тут, неподалеку.

Конечно, ей хотелось сказать и про Камчатку, где она никогда не была, и то, что рада доверию, — ведь впервые выезжала по делам отдела уголовного розыска. Но правило новой работы — не посвящать в служебные дела никого, даже домашних, стало и ее правилом. Да и волновать домашних не хотелось. «Всякое может быть», — подумала, и это «всякое» было сладкотревожным, захватывающим. Наконец-то что-то настоящее, не бумажное.

Старший лейтенант Ольга Дубовая пришла в милицию вполне осознанно и логично для самой себя. Училась в Хабаровском филиале ВЮЗИ. Заведовала детской комнатой, возилась с «трудными», устраивая их жизнь. Спустя несколько лет она уже заведовала всеми детскими комнатами милиции. На отдел уголовного розыска посматривала снизу, без особой надежды попасть туда. Розыскники — элита, у них головоломки каждый день такие, что… Впрочем, когда сама перешла в отдел, оказалось — все проще.

— Система, учет, анализ… Бухгалтерия какая-то, а не уголовный розыск. Скоро вы меня заставите костяшки на счетах перекидывать, — сердито выговаривала она молодым ребятам-оперативникам.

— А тебе очень хочется самбо применить, — подтрунивали они. — Через бедро с захватом. А потом в газете: «Смелый поступок», «Мужественная женщина — гроза рецидивистов».

— Да ну вас! Лучше бы я с «трудными» возилась, все хоть какая-то жизнь. А с вами — бумажки.

— Мы тебя, Ольга, на ЭВМ обучим. Нажмешь кноп «ку — чик-чирик — и адресок преступника на табло загорится.