Следствие продолжается. Самые громкие дела прокуратуры Москвы нового времени. 1991-2007 годы

Я очень четко различаю все три группы. Это люди с разной социальной ценностью. Первые — середняки. Они, конечно, работать будут, но ждать от них озарений не приходится. Вторая часть — наиболее ценный актив, на который можно опираться. Третья группа — самая опасная. Во-первых, это люди, которые получают опыт, чтобы использовать его вовсе не здесь. Во-вторых, имея в руках государственные правовые рычаги, они обрастают связями, кредитом доверия, заводят полезные знакомства. Но опять-таки для того, чтобы все это положить в копилку на будущее и использовать в своих личных целях, а не в интересах государства.

— Примерно такие же процессы идут в большинстве государственных структур, в особенности в силовых ведомствах.

— Конечно, но мне показалось, что здесь эти тенденции особенно заметны. И еще одна характерная черта. Стало меньше самостоятельных людей. Например, приглашаю сотрудников, прошу рассказать о том, что происходит в каком-то направлении, что получается, а что — нет… А в ответ слышу одно и то же безликое перечисление цифр. Та же ситуация, когда я пытаюсь расшевелить людей. Говорю спорные вещи — реагируют единицы, их можно по пальцам пересчитать. А остальные отмалчиваются или отделываются формальными фразами. Вот что я увидел, и что меня огорчает.

Нужны не безликие отчеты и цифры, а собственный стиль. Конечно, задачи на местах должны сопрягаться с общегородскими, федеральными, соответствовать требованиям закона, приказов и нормативных документов, регламентирующих деятельность прокуратуры по дням и даже по часам. Однако при этом необходимо найти свои конкретные задачи на местах, собственные формы работы, свое лицо. Такое, увы, встречается очень редко.

— Раньше было по-другому?

— Не могу сказать, что все было безукоризненно, но к этому стремились, так виделась наша работа. Пусть не все получалось, жизнь не укладывалась в идеальные трафареты, но сейчас и этого нет.

— Но сегодня работа прокурора, следователя похожа на прогулки по минному полю. Шаг влево, шаг вправо и…

— Если так рассуждать, то мы будем стоять на месте и никуда не дойдем. Боитесь риска — отправляйтесь на экзамен в квалификационную комиссию адвокатской палаты и занимайтесь адвокатской деятельностью, идите в нотариусы, юридические фирмы…

— Дело прошлое, и все же: чем был вызван ваш уход из прокуратуры? Вы свою работу любите и, как я понимаю, оставили ее не добровольно?

— В том-то и дело, что добровольно. Я написал заявление об уходе на пенсию без всякого принуждения. Потому что не мог работать в условиях, когда ощущал к себе недоверие. Перестали реализовываться коллективные формы руководства, не проводились совещания, коллегии, людей перестали слушать. Мне никто не говорил: уходи. Но оставаться, когда к тебе так относятся, я не мог.

— Что можно сказать об обстановке в Москве? Не начинается ли сейчас новая волна криминальных разборок, такая же, как в середине 1990-х годов?

— Нельзя проводить аналогий с тем периодом. Время было чудовищное. Сейчас ситуация уже другая. А разборки будут всегда, они не закончатся. Вот мы часто киваем на Запад… И на Западе они есть. Везде существует это явление, хоть и в иных формах.

То, что было в девяностых, уже не вернется. Все постепенно будет налаживаться, цивилизовываться, однако преступность все равно останется. И никогда она не снизится. Мы никогда не будем жить так, как живут в Швейцарии. Потому что мы живем в России. Страна другая, территория, народ… И все у нас будет по-нашему, по-российски. И в Москве будет не так, как в Рязани. Никогда не будет одинаково.

Ставить цель изжить преступность — нереально. Даже в два раза ее сократить — утопия. На мой взгляд, ситуация начнет меняться, если мы будем правильно, по закону и справедливо реагировать на все случаи преступных действий. Это обязательно окажет влияние. Постепенно, не сразу, появятся результаты. Изменится климат в обществе, люди начнут чувствовать, что справедливость существует. И на их беды откликаются не избирательно, не по звонку, не за вознаграждение… И преступность понемногу пойдет на убыль. Хотя процесс этот очень длительный.

— «Жаль только — жить в эту пору прекрасную…»