Следуя сердцу (СИ)

— У меня нет скрытых намерений, отец, — спокойно объяснил тегин. — Просто, как он сказал, убийство Ли Шимина и служение тебе — его заветные мечты. Если у всех будут такие намерения, мы вскоре сможем завоевать Тан. Ему не повезло промахнуться. Смерть за это — слишком суровое наказание. К тому же, этот долгий поход не принес результатов. Моральный дух воинов ослаб. Если ты убьешь своего воина, боюсь, это подорвет их дух. Почему бы не пощадить его, раз он предан тебе? Воины других кланов увидят это и запомнят. В дальнейшем они будут с большим воодушевлением сражаться за род Ашилэ.

Чангэ заметила, что Шисинь Сыли согласно кивает головой. Все еще коленопреклоненный шад смотрел на Суна с едва прикрытой ненавистью и подозрением. Но он ничего не посмел возразить, поскольку хан довольно рассмеялся и, еще раз хлопнув тегина по плечу, поучительно заметил:

— Слышал, Шээр? Поучись у Суна, он всегда смотрит на картину в целом и думает вперед. Хорошо, сын. Я сделаю, как ты сказал… Шээр! Забирай этого парня, и чтоб он мне больше не попадался на глаза. Тебе тоже лучше какое-то время держаться от меня подальше.

— Да, хан.

Шад поднялся, скомандовал воинам увести Чангэ и поспешил откланяться.

Уходя, Чангэ бросила короткий вопросительный взгляд на искоса наблюдавшего за ней тегина, и прочитала обещание в его ответном взгляде.

========== 3.12 Страх ==========

Комментарий к 3.12 Страх

timeline: конец 21 серии

«Воины степей не знают страха и сомнения, не боятся смерти и не останавливаются перед препятствиями. Бог Сириуса благоволит сильному, даруя ему победу». Сун не забывал, чему учил его в далеком детстве приемный отец. Он стал таким воином, какого хотел видеть в нем Великий Хан, и верил в благосклонность бога Сириуса.

Но когда выпущенная Ли Чангэ стрела, выбив кубок с вином из рук Ли Шимина, не только сорвала далеко идущие планы Великого Хана, но и подвергла опасности его жизнь, Сун, кажется, впервые в жизни испытал настоящий, до дрожи, страх. Страх за Чангэ. Он хорошо знал отца. Великий Хан достаточно равнодушно принимал поражения в боевых сражениях, но подвергнуться унижению, будучи вынужденным фактически умолять о пощаде, ища слова оправдания перед противником, из-за какого-то неумелого или неверного воина, могло только привести его в страшную ярость. Конечно, в первую очередь хан выяснит, кто стоит за промахнувшимся лучником, — он или шад. Но когда это станет ясно, хан захочет дать выход своему гневу, и Чангэ будет ожидать долгая и мучительная смерть.

Наверно, принцесса тоже догадывалась о том, что ее ждет, хоть это и не смогло ее остановить. Подобно воинам степей, она шла к своей цели без страха и сомнений, не боясь смерти, что привлекало Суна и одновременно было его проклятием, потому что о себе Чангэ думала в последнюю очередь. Даже после того, как они расстались совсем не на дружеской ноте, она позаботилась о том, чтобы не подставить Соколиное войско, но не о своей безопасности.

Конечно, никто не заметил, какие чувства обуревают привыкшего скрываться за маской невозмутимости тегина. Сун быстро спрятал свой страх в самом отдаленном уголке души, зная, что нельзя одержать победу, думая о поражении, и использовал время до возвращения хана, чтобы продумать свои дальнейшие действия.

— Тегин, Великий Хан вернулся и хочет вас видеть, — доложил один из личных стражей хана, едва забрезжил, знаменуя окончание бессонной ночи, рассвет.

Как Сун и думал, первым делом отец решил разобраться, чьему войску принадлежал неудачливый стрелок. Связанная Чангэ, одетая как воин Волчьего войска («Что случилось с одеждой Тан?» — мимолетно подумал Сун. — «Неужели все еще надета под формой Волчьего войска?»), уже стояла перед ханом, осыпаемая его проклятьями и угрозами. Поприветствовав отца, Сун рискнул быстрый взгляд на принцессу. Лицо слишком бледное, но, кажется, она невредима. Он снова обратил взгляд к отцу, кипевшему от ярости, и сосредоточился, чтобы успеть вмешаться, если будет необходимо.

Чангэ вела себя умно. Шээр и слова не успел сказать, как она уже выпалила свою придуманную историю, чуть польстив хану и немного смягчив его заверением в ненависти к Ли Шимину, прозвучавшим искренне, поскольку было правдивым. Даже то, что Шээр, не сдержавшись, ударил ее (Сун поклялся себе, что позже вернет шаду этот удар стократно), принцесса обернула против него, коварным вопросом, настаивал ли бы он так упорно, что она не принадлежит Волчьему войску, если бы она не промахнулась, только утвердив хана в мысли, что попытки шада перевести подозрение на Суна — всего лишь жалкие оправдания.

Конечно, обмануть шада ей не удалось. Пусть Шээр и держался со своими воинами более отстраненно, чем Сун, в лицо он знал каждого. Но принцесса просто не дала ему времени развернуть обвинения, а потом пришла ожидаемая Суном подмога в лице Шисинь Сыли, и Шээр потерял свой шанс. Зато его получила Чангэ.