Следующий апокалипсис. Искусство и наука выживания

Однако иногда боль причиняет боль, и больше ничего. Наши тревоги о будущем человечества и планеты идут вразрез с обычными заботами большинства людей, беспокоящихся о своем будущем. Мы волнуемся из-за того, что будущее таит в себе неприятные сюрпризы, катастрофы, которые могут обернуться даже гибелью всех нас. Мне страшно от того, что нас настигнут события, которые приведут к глубочайшим переменам и изменят мир, как порой случалось в недавнем прошлом. Во время холодной войны мы боялись ядерного оружия. Теперь нас страшит изменение климата, рост авторитаризма или пандемия. Иногда все вместе взятое. Интересно и парадоксально то, что, несмотря на реальный ужас, мы продолжаем фантазировать и придумывать истории о крахе цивилизации. С одной стороны, размышления о жизни во время и после возможных катаклизмов доставляют нам удовольствие. С другой стороны, мы боимся такого сценария, и наше видение будущего пугает нас, подавляет и лишает надежды.

Я провожу курсы выживания в дикой природе, и во время занятий наблюдал обе стороны этого биполярного подхода к грядущим бедствиям. Я начал вести их вскоре после того, как услышал о смерти человека, который свернул не туда на своем автомобиле, заблудился и застрял в снегу с семьей в отдаленной части штата Орегон. Они просидели в машине около недели, после чего отец отправился пешком за помощью и погиб. Возможно, он бы выжил, если бы принял другие решения. Я подумал о своих студентах, возвращающихся домой на День благодарения или рождественские каникулы, и начал давать информацию об основных шагах, которые необходимо предпринять в ситуации, когда нужно выжить.

Сам я начал осваивать эти навыки еще тогда, когда жил и работал в отдаленных регионах Гондураса. Исследования завели меня в самую глубь тропического леса, и мы небольшой группой шли пешком несколько недель, прежде чем вернуться домой. Все представители коренного племени пайя, с которыми я жил и работал, выросли в тех местах и хорошо знали лес. Мы задокументировали интересные с точки зрения археологии места, которые они знали (казалось, им известны все), а также несколько объектов, что были отмечены на старых топографических картах. Иногда наш груз несли мулы, а иногда мы сплавляли его в челнах по рекам в дождевом лесу. Эти походы длились неделями, в если затягивались еще дольше, мы заходили в какой-нибудь маленький городок пополнить запасы провизии. По необходимости мы много импровизировали в тропическом лесу и в деревне, где жили. Мы делали веревки из древесной коры, чтобы связать плот из бальзового дерева, строили крыши из пальмовых листьев, а также охотились и ловили рыбу в дополнение к своим запасам. Разумеется, поначалу я ничего этого не умел, и мои усилия лишь забавляли остальных. Однако раз за разом, сталкиваясь с определенными задачами, в том числе и сложными, такими как разведение костра под проливным дождем, я приобрел необходимые навыки. Через некоторое время эти навыки стали моей второй натурой.

Во время походов в тропический лес мы спали под брезентом или в гамаках и ели бобы, рис и спагетти. Мы носили с собой муку и пекли из нее лепешки. Несмотря на название региона, Москитовый берег, насекомые, как правило, докучали не так уж и сильно по сравнению с тем, что творится летними ночами в Кентукки. Иногда мы попадали в особенно неудачные районы, кишащие кусачими мухами и мошкарой, и я начал использовать гамак со встроенной москитной сеткой.

Принципиальная разница между путешествием по лесу и жизнью в деревне заключалась в количестве пройденных километров и в тяжести рюкзаков. В остальном повседневные задачи в лесных лагерях не сильно отличались от деревенских. Ни электричества, ни водопровода в поселении не было, поэтому в своих походах мы занимались примерно тем же самым. Моя жена выросла в Гондурасе, в одной из таких деревень, и сейчас ее забавляет то, что я учу людей навыкам «выживания в дикой природе».

— Это все равно, что учить, как разгружать посудомоечную машину или включать духовку, — шутит она, хотя слово «шутка» здесь неуместно: моя жена действительно так считает.

Я рос в Лексингтоне, штат Кентукки, а позже в Ноксвилле, штат Теннесси. Моя большая семья жила в восточном Кентукки и Западной Вирджинии, в Аппалачах. Я много времени проводил в лесу — или, как мы это называли, «наверху на холмах». Позже я проводил археологические исследования по всему восточному Кентукки и в некоторых регионах Западной Вирджинии. Поиск археологических памятников подразумевает длительные прогулки по лесу. Как в детстве, так и позднее в своей профессиональной жизни в качестве археолога, я часто целыми днями пропадал на улице. Однако это не означает, что я автоматически приобрел какие-то особенно полезные навыки выживания в дикой природе помимо знакомства и способности перемещаться по такому ландшафту. После того как я принял участие в съемках документального фильма о выживании в тропическом лесу, мне захотелось узнать больше о поведении в дикой природе.