Следующий год в Гаване

Конечно, я могла бы просто отдать шкатулку на хранение Анне, но кто знает, где окажется ее семья и как ветры перемен повлияют на их жизнь. Если безумие этой революции и научило меня чему-нибудь, так это тому, что будущее предсказать невозможно. Так что я предпочитаю полагаться на нечто постоянное – землю под нашими ногами. Кубе все равно, чья кровь прольется на ее почву и чьи сапоги будут топтать ее траву. Заблуждаются те, кто считает, что контролируют Кубу. Наша земля живет своей собственной жизнью и революции ее мало заботят.

– Конечно, – отвечает Анна.

Она берет один из инструментов, и смех срывается с ее губ.

– Это одна из сервировочных лопаток твоей матери, не так ли?

– Так и есть.

Я сама едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться над безумием происходящего. Две гаванские дебютантки в халатах, используя лучшее столовое серебро, копаются в грязи на заднем дворе нашего дома. Но именно сейчас для столового серебра нет лучшего применения. Этот год переполнен трагедиями и абсурдом.

Пока мы копаем, мы тихо переговариваемся, и рев океана заглушает наши голоса. Мы разговариваем так, как могут разговаривать только лучшие друзья – друзья на всю жизнь. Мне очень повезло, что в свое время корсар решил построить свой дом именно на этой улице, где в один прекрасный день я познакомилась с Анной, и мы стали близки как сестры.

Когда мы выкопали приличных размеров яму, я положила туда деревянную шкатулку и рукой прикоснулась к животу. Вернусь ли я сюда? Привезу ли я сюда своего ребенка, чтобы вместе с ним выкопать этот клад? Может быть, я превращу это в игру, где мы будем искать зарытые сокровища?

Я засыпаю шкатулку прохладной землей, собирая ее горстями. Земля попадает под ногти. Когда-нибудь я привезу сюда нашего ребенка. Я покажу ему письма, которые мы с его отцом писали друг другу. Покажу кольцо, которое он надел мне на палец. Я поделюсь с ним нашей историей любви. А пока земля будет хранить мои тайны. Она будет хранить мои воспоминания, будет хранить кусочек моей Гаваны.

Глава 30

Марисоль

Я ищу твое лицо среди прибывающих в Гавану. Мне снится, что я лежу в твоих объятиях, а наши губы соприкасаются.

Я скучаю по тебе и люблю тебя.

Где ты? Когда вернешься?

Знаешь, ты был прав. Теперь я это понимаю. Тогда мы не обращали внимания на то, что происходило вокруг. Мы жили в нашем маленьком пузыре, а теперь он лопнул, и я больше не узнаю свою страну. Мне кажется, что для меня нет места в этом новом мире.

Я читаю бабушкины письма, которые она писала Пабло и передавала через Гильермо до того, как ей сообщили о смерти деда. Теперь у меня есть все письма, которые бабушка писала деду на протяжении их романа. Я начала читать с самого начала – с ее первого письма, и теперь, когда я подошла к концу, у меня появилось чувство, будто бабушка сидит рядом со мной на кровати и ее слова придают мне ту уверенность, которой мне сейчас не хватает.

Жаль, что я не сделала большего. Жаль, что я не сражалась.

На следующий день я проснулась рано. Это последний день в Гаване. Солнце пробивается сквозь облака, а в кровати рядом со мной никого нет.

После встречи с дедушкой, на которой он развеял прах моей бабушки, после того как я прочла все ее письма, я нашла Луиса. Мы заснули с ним вместе, не снимая одежды, на моей крошечной кровати в доме Родригесов. Когда я засыпала, то чувствовала, как рука Луиса обнимает меня. Но сейчас его нет.

Я пробираюсь через дом, стараясь не сорваться на бег, убеждая себя, что он просто ушел на прогулку и ничто не помешает нам сегодня уехать из Гаваны вместе. Вчера благодаря дедушке я смогла воспользоваться телефоном. Я позвонила Лучии и уговорила ее помочь нам. Я попросила ее найти рейс, купить билеты на Антигуа, уговорила ее поговорить с отцом и выяснить, как мы можем перевезти Луиса в Соединенные Штаты. Я не стала рассказывать ей всю историю – только самое необходимое. Остальное я расскажу ей, когда мы встретимся на террасе нашего дома в Корал Гейблс с коктейлями в руках. Когда я вернусь в свою прежнюю жизнь.

Я нахожу Луиса на балконе, он смотрит на воду. Я открываю дверь и подхожу к нему. Он не оборачивается, но обнимает меня и прижимает к себе.

Я выдыхаю.

Никто из нас не произносит ни слова.

Его рука, которой он обнимает меня за талию, находит мою, и большим пальцем он проводит по бабушкиному кольцу.

Я не знаю, что сказать, не знаю, что он хочет услышать.