Следующий год в Гаване

Анна предлагает мне зайти к ней в дом и выпить кофе, но я отказываюсь, сославшись на головную боль, и выхожу из машины. Я прохожу мимо нашего дома и внимательно оглядываюсь, чтобы убедиться, что рядом нет никого из наших соседей. К счастью, улица пуста, но один из садовников бросает на меня любопытный взгляд.

Я останавливаюсь в нескольких метрах от Пабло. Больше всего на свете я хочу подойти к нему ближе и раствориться в его объятиях, но разум напоминает мне о том, что я не должна этого делать.

– Привет, – тихо говорю я.

От его улыбки мне становится жарко, но радость на его лице сменяется выражением беспокойства.

– Извини меня за то, что я сюда пришел. Я не хочу причинять тебе неприятности, но я не хотел уезжать, не попрощавшись с тобой.

Мой желудок сжимается.

– Так ты уезжаешь?

Я видела его всего один раз с тех пор, как он вернулся в город. Он приезжает и уезжает так внезапно, и мы не можем планировать наши свидания. А когда мы встречаемся, срочность его дел заставляет нас постоянно спешить.

– Мои планы изменились, – отвечает Пабло с ноткой сожаления в голосе. Он протягивает руку, тайком хватает прядь моих волос и обматывает ее вокруг своих пальцев, а потом со вздохом выпускает ее. – Завтра я должен уехать из Гаваны. Прости.

Я знала, что это произойдет, знала, что рано или поздно ему снова придется уехать, но все равно я чувствую, как меня захлестывает волна печали и дурных предчувствий. Когда же мы снова увидимся? Увидимся ли вообще? Я вспоминаю мертвецов на площади, и меня сотрясает дрожь.

– Отвези меня куда-нибудь. Куда угодно. Мне нужно ненадолго уехать из города. – Я делаю глубокий вдох, биение моего сердца с каждым ударом становится все более настойчивым. – Я сегодня обедала со своей подругой Анной. Вдруг началась стрельба.

Я говорю, а мой голос дрожит и срывается на фразе, которую я не могу произнести вслух.

Я боялась, что это ты лежишь на земле мертвый.

Когда я замолкаю, Пабло закрывает глаза и обнимает меня. Он обнимает меня, наплевав на голос разума… Макушка моей головы достает до его подбородка, губами он касается моих волос. У меня нет сил беспокоиться о том, что нас может кто-то увидеть. Пабло долго стоит, не говоря ни слова, а потом отстраняется и молча берет меня за руку. Он подходит к пассажирскому сиденью и придерживает для меня открытую дверцу, пока я сажусь в автомобиль. В этот момент я готова пойти за ним куда угодно.

Мы едем на пляж, в Селимар, в его взятой напрокат машине. Он обнимает меня за плечи, а я прижимаюсь к нему. С каждым мгновением, которое мы проводим вместе, напряжение в моей груди ослабевает, а нервы успокаиваются. Я представить себе не могла, что это будет именно так – я воображала сцены, наполненные поэзией и красивыми словами, а не этот грубый первобытный инстинкт, который сейчас управлял мною. Любовь порождает удивительные ощущения от одного только его присутствия рядом со мной. Я чувствую биение его пульса, я вижу, как при каждом вдохе вздымается его грудь и трепещут его ресницы, я смотрю на линию его подбородка. Я хочу прижаться к нему губами, хочу познать каждый дюйм его тела, ощутить каждое его движение, хочу видеть те части его тела, которые скрыты от взора других людей. Любовь порождает жадность, и это для меня оказывается неожиданным открытием.

Когда мы подъехали к воде, Пабло припарковал машину, и мы направились на пляж. Я наклоняюсь, снимаю сандалии и несу их в свободной руке, а другой сжимаю его руку. Пальцы моих ног утопают в песке, когда я иду вдоль берега. Я смотрю на воду и чувствую прикосновение волн.

– Это ты был там сегодня? Ваша группа устроила стрельбу?

Я не могу смотреть ему в глаза – я не готова прочесть в них ответ.

– Нет.

Я сглатываю.

– А раньше это была ваша группа?

Через мгновение, устремив взгляд в море, он отвечает:

– Да.

Я не могу разобраться в своих ощущениях – то ли я благодарна ему за честность, то ли хочу, чтобы вместо того, чтобы говорить правду, он мне солгал. Я смотрю на его руки, на царапины и шрамы, которые когда-то привлекали меня. Его руки так не похожи на руки знакомых мне мужчин. Теперь они кажутся мне испачканными в крови. Я вижу на них ту же кровь, что и на руках моего брата.

Как можно любить того, кто разрушает твою жизнь?

И все же… Насколько велико различие между ними и теми, кто, сидя за столом, отдает приказы? Теми, кто несет такую же ответственность за гибель людей, пусть даже насилие совершается не их ухоженными руками, но по их приказу? Как во время войны определить, на чьей стороне добро? Являются ли мой брат и Пабло солдатами, пусть даже они не в военной форме, или они преступники, как их называет мой отец?

Боюсь, что я не в состоянии разобраться в этих вопросах, ибо на войне нет однозначных ответов. Больше всего на свете я хочу, чтобы конфликт скорее закончился.

– Скоро у нас будут выборы. Разве ты не этого хотел? – спрашиваю я. – Разве это не шанс на то, что глас народа будет услышан?