Следующий год в Гаване

– Значит, несмотря на мое предупреждение, ты не отказалась от идеи найти этого мужчину.

– Я не собираюсь подвергать опасности твою бабушку, но, думаю, если она что-то знает и поделится со мной, это не вызовет проблем.

– Ты всегда такая любопытная?

По интонации его голоса я понимаю, что это не комплимент.

– Не знаю. Наверное, всегда. Тем более что речь идет не о каком-то незнакомом, чужом человеке, а о моей бабушке, которая меня вырастила. Как я могу не воспользоваться этим шансом и не узнать о ней больше? Кто знает, когда я смогу снова приехать на Кубу. И будет ли вообще у меня такая возможность? Сейчас отношения между нашими странами очень непредсказуемые – они меняются буквально на глазах, и какими они будут – не знает никто.

Луис обреченно качает головой.

– Если хочешь, мы можем сегодня же посетить основные объекты, а потом решим, что будем делать дальше. Когда мы вернемся, моя бабушка уже будет дома. Ты пишешь статью для туристов – о чем именно ты хочешь написать?

Статья была последним, о чем я думала с тех пор, как получила от Анны шкатулку.

– О многом. Интересные места для посещения. Те, о которых не пишут в путеводителях.

Я вижу, как он обдумывает мои слова. И снова этот взгляд, будто они кажутся ему смешными. Я не могу понять, нравлюсь ли я Луису Родригесу, или он воспринимает меня как забавное недоразумение.

– Мы могли бы начать с набережной Малекон, – говорит он. – Но если ты хочешь получить максимум впечатлений, туда лучше отправиться ночью. С наступлением темноты там начинается настоящая жизнь, а днем и смотреть-то особенно не на что.

Малекон – восемь километров эспланады, проезжей части и дамбы – был первым пунктом в моем списке после того, как я услышала о нем от своей бабушки. Это было одно из ее любимых мест в Гаване.

Обычно я стояла у кромки воды и смотрела на океан. Когда ты всматриваешься в это бескрайнее голубое пространство, Марисоль, ты можешь увидеть там все что угодно. Мир казался мне безграничным, и он принадлежал только нам.

Прочитав письма и узнав, что значил Малекон для нее и того, кого она любила, узнав, что их первое свидание прошло именно на этой набережной, я стала лучше понимать, почему это место было ей так дорого.

– У тебя есть идеи, где ты хотела бы развеять прах? – спрашивает Луис. – Если хочешь, мы могли бы начать с этого, а потом посетить популярные туристические заведения.

– Я все еще не определилась, где именно лучше это сделать. Я надеялась, что смогу сначала почувствовать город. Может быть, такое место само подаст мне знак.

Я ожидаю насмешки в его взгляде, но он просто понимающе кивает в ответ. Наверное, для него семья значит так же много, как и для меня.

– Почему бы мне тогда не стать твоим гидом? Я покажу тебе город, а если во время нашей экскурсии ты захочешь увидеть что-нибудь еще, мы туда заедем, – предлагает Луис.

Он протягивает мне руку. Я понимаю, что это всего лишь проявление вежливости, но чувствую, как мое тело напрягается и волнение накрывает меня. Я протягиваю ему руку, наши ладони соединяются, наши пальцы сплетаются вместе. Луис ведет меня вниз по потрескавшимся ступенькам к дороге, где стоит старый Buick, а я, предвкушая предстоящее свидание с Гаваной, испытываю возбуждение и восторг.

Глава 10

Мы выезжаем из Мирамара и направляемся в Старую Гавану, туда, где нас ждут главные достопримечательности города.

Здания здесь были построены в те времена, когда Куба была жемчужиной в императорской короне Испании, которая оказывала огромное влияние на развитие острова. Сегодня большинство построек находятся в аварийном состоянии, но встречаются здания, по которым видно, что их восстанавливали кропотливо и с большой любовью. Мне становится понятно, почему это место считается одной из главных достопримечательностей Гаваны.

– В восьмидесятых годах этот район был объявлен объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО, – объясняет Луис. – Они хотели восстановить как можно больше зданий, но это оказалось непростой задачей. Большинство кубинцев плевать хотели на их историческую ценность.

Это кажется мне удивительным, ведь те кубинцы, которые живут вдали от Кубы, очень ценят историю своей родины. Они собирают выцветшие фотографии, рисуют по памяти карты окрестностей Гаваны, бережно хранят и передают из поколения в поколение семейные рецепты и традиции. Единственное, что Кастро разрешил взять с собой семьям, покидавшим Кубу, – это воспоминания.

– Но почему?

Я достаю из сумки блокнот и ручку, и с губ Луиса срывается тихий смешок.