Следующий год в Гаване

Жаль, что я не обладаю ни твоим мужеством, ни твоими убеждениями. Мне бы хотелось, чтобы внутри меня было больше борьбы. С самого детства меня учили жить по правилам, чтобы выжить в нашем непростом политическом климате. Моего деда убили люди Мачадо – я тебе когда-нибудь говорила об этом? Я думаю, его убийство очень повлияло и на моего отца, и на всех нас.

А тут еще и все остальное. Я не хочу это признавать, но у меня как у женщины в этой стране меньше возможностей и прав. Я думала о том, что ты сказал мне в тот вечер, когда мы встретились на вечеринке у Гильермо. Ты говорил о том, что мы должны требовать перемен на Кубе. Возможно, то, что я родилась женщиной, не должно меня ограничивать.

Я читаю книги, о которых ты мне рассказывал и которые вдохновили тебя. Я впитываю слова великих людей, и мне хочется верить, что мы можем сделать еще больше, мы можем хотеть большего, но мне страшно. Я боюсь, что своими действиями навлеку гнев режима на свою семью, отчего мой брат и сестры пострадают.

Как бы я хотела не испытывать этот страх.

Через четыре дня после того, как я попросила отца о помощи, он вызвал меня к себе в кабинет.

– Я сделал то, о чем ты меня просила. Он будет освобожден.

Мое сердце бешено колотится.

– Ты больше никогда его не увидишь.

Это не вопрос, это приказ.

Я киваю.

Пабло выпустили через день. Прежде чем исполнить обещание, данное отцу, я решила, несмотря на испытываемое чувство вины, встретиться с ним. Я одолжила у Беатрис ее сверкающий Mercedes и направилась к дому Гильермо, туда, где произошла наша первая встреча. Я ждала Пабло и постоянно оглядывалась по сторонам. О том, что они будут здесь, я узнала от брата. Меня нисколько не удивило, что Алехандро знаком с Гильермо, особенно учитывая то, как сильно Беатрис хотела попасть в его дом на вечеринку в ту роковую ночь. Когда я получила записку от Алехандро, в которой говорилось, что Пабло освободят сегодня утром, у меня даже не возникло вопроса, ехать на встречу с ним или нет. Не знаю, хорошо это или плохо, но я следовала велению своего сердца, пусть даже оно влекло меня на сторону мятежников. Я лишь молилась, чтобы удача не отвернулась от меня.

Наконец к дому Гильермо подъехала машина. За рулем Buick сидит Гильермо, а на пассажирском сиденье рядом с ним – Пабло. Темные очки закрывают его глаза, плечи сгорблены, а лицо скрыто.

Мое сердце бешено колотится.

Пабло выходит из машины и на мгновение останавливается как вкопанный, держась за дверцу автомобиля. Прихрамывая, он направляется ко мне. На его лице выражение удивления вперемешку с облегчением. Я делаю шаг вперед и осторожно обнимаю его, стараясь не прикасаться к синякам и шрамам.

На его рубашке следы засохшей крови.

Что они с ним делали?

Мне хочется плакать, но я сдерживаю рыдания. Меньше всего на свете я хочу сейчас казаться слабой.

Я ощущаю его дыхание на моей шее, его губы ласкают мою кожу, и он всем телом прижимается ко мне… В этот момент мы поменялись ролями, и теперь я стала его защитником. Он шепчет мое имя словно молитву.

Я хочу что-то сказать, но не могу подобрать нужных слов.

Мы прижимаемся ближе друг к другу, и наши губы соприкасаются. Я осознаю, что плачу, когда чувствую на губах соленый привкус.

– Все в порядке, – шепчет Пабло, гладя меня по волосам. Я не уверена, произносит ли он эти слова для меня или для себя. Его сердце бьется рядом с моим, его тело содрогается от каждого вздоха. – Тебе не следовало приходить, – говорит он, хотя в его голосе нет ни капли сожаления, вызванного моим появлением.

– Разве я могла не прийти?

Пабло на мгновение крепче прижимает меня к себе, а потом отпускает, и мы входим в дом. Гильермо молча плетется следом. Я кожей ощущаю волны неодобрения, исходящие от него. Раньше меня бы это огорчило, но теперь мне нет никакого дела. Гильермо с любопытством оглядывает меня перед тем, как уйти за едой, а я следую за Пабло в пустую спальню. Мы садимся на край кровати.

– Тебе что-нибудь нужно? – спрашиваю я.