Следы

— Допустим, — сказал Топсон, — что шестеро из вас той ночью были заперты в своих комнатах. Остается еще один человек, мисс Квилтер, кто нигде заперт не был.

Тетушка Грасия сказала:

— Мистер Топсон, прошу, давайте начистоту. Вы можете представить кого-либо, кто планирует преступление и тщательно продумывает алиби для каждого человека, кроме себя самого? Или вы полагаете, что если Ирен Квилтер планировала убить моего брата, то она бы все организовала таким образом, чтобы остаться единственным человеком, не запертым в своей спальне во время совершения преступления?

— А разве не честно с моей стороны говорить, что планы иногда терпят крах из-за непродуманной несостыковки?

— Нет, нет. Это очень справедливое замечание. Но никто на свете не станет планировать убийства так, чтобы подозрение, пускай и глупое, в первую очередь пало бы на него. И так же кажется, мистер Топсон, что как раз в данном случае в плане убийцы не было недочетов. Мой брат мертв. Убийца сбежал — так запросто и осторожно сбежал, что никто из нас до сих пор даже не догадывается о его личности.

Она его сделала, Джуди. Хвала тетушке Грасии! Не успел мистер Уорд произнести и слова, как Топсон сказал, что свидетель свободен. Именно она — наше семейное несчастье, и только она вынесла вердикт — вердикт, отпустивший нас всех на свободу.

Топсон снова вызвал доктора Джо. Доктор Джо под клятвой сказал, что в ту ночь отцу не давали никаких медикаментов или наркотических средств. Думаешь, что доктор Джо мог, когда надо, мог успокаивать свою совесть, произнося вместо «ему не давали никаких медикаментов» «он не принимал никаких медикаментов»?

Как только доктор Джо вернулся на свое место, Газ Уилдок еще с двумя ребятами, которые приезжали к нам на ранчо, начали пробираться в сторону трибуны из другого конца зала. Их вызвали на допрос в качестве свидетелей и пригласили выйти для дачи показаний сразу после первого вызова доктора Джо — думаю, я об этом уже говорил. Но Хэнк объяснил, что за ними посылали отдельно, так что они могли немного припоздниться, — трудная, напряженная работа, — и поэтому мы продолжили без их участия. Думаю, что Хэнк всячески пытался не вовлекать их в это дело. Или возможно сам Газ, с его расположением к старшим Квилтерам, пытался как-то обойти дачу показаний. Однако их свидетельские показания оказались совсем не вредными.

Поскольку все они рассказали одно и то же и даже практически одними и теми же словами, я перескажу все от себя, чтобы сэкономить твое время и свою бумагу.

Они приехали вместе с Кристофером Квилтером на вызов на ранчо К‑2 во вторник утром девятого октября. Они тщательно осмотрели тело Ричарда Квилтера. У него была прострелена грудь. К моменту их приезда труп уже полностью окоченел. Они осмотрели весь дом и участок Квилтеров. Насчет следов ничего определенного сказать не смогли — когда они приехали, вокруг все было уже прилично истоптано. Газ в любом случае не придал особого значения этим следам — слишком много способов их обойти, как минимум обуть чужие ботинки. Сформировать никакого мнения насчет личности преступника не удалось.

Топсон даже не стал с ними церемониться. Те двое помощников, как я позже узнал, оказались братьями Газа, недавно приехавшими из Техаса. Вместе эти ребята создавали грозную троицу: общий рост около девятнадцати футов; общий вес порядка шестисот фунтов.

Их отпустили, и Хэнк уверенно обратился к присяжным. Он сказал, что если им нужно переместиться в отдельную комнату на несколько минут, чтобы все обговорить, то они могут сделать это прямо сейчас. Но он так же им напомнил, что они не могут считать себя свободными до тех пор, пока не вынесут окончательное решение. Он знал, как и они, что сегодня было впустую потрачено много времени, и «кр-роме того», не было смысла дальше тянуть резину. Какой-то сукин сын ворвался в дом Квилтеров, застрелил Дика Квилтера и смылся. Хэнк завершил свое обращение соболезнованием о том, что закон прямо сейчас не в состоянии никак помочь Квилтерам; и так же добавил, что горячо надеется на то, что вскоре он все же сможет свершить суд. Затем он передал слова присяжным.

Если бы я писал книгу, я бы повременил с озвучиванием вердикта. Но поскольку я пожертвовал своим литературным стилем ради твоего понимания, мне придется пропустить эту кульминацию.

Возможно ее отчасти сможет заменить следующее: все, что рассказала присяжным тетушка Грасия с моими комментариями.

I. Отец был самым сильным членом нашей семьи. Это было правдой год назад.

А неделю назад — нет.

II. Отец мог обезоружить любого из нас.