Следы империи. Кто мы — русские?

Рачинский, ботаник и математик, профессор Московского университета, был автором теории математических последовательностей, он верил, что крестьянского ребенка можно этому научить. Он знал, что у такого ребенка не будет бумаги, не будет ручки, поэтому ему нужно уметь считать устно. Все последовательности сводились к тому, чтобы можно было найти простые алгоритмы, закономерности и научиться очень просто считать.

В Российской империи уже к 1916 году в некоторых губерниях, например в Вятской и Таврической, было введено всеобщее начальное образование. Но об этом предпочли забыть, когда в революционном угаре ломали старую школу. Под руководством Крупской вводились самые абсурдные экспериментальные методы, например, лабораторно-бригадное обучение. И только когда в 1929 году была проведена проверка знаний в школах, власть осознала масштаб катастрофы — школы в стране не было. Срочно пришлось возвращать хотя бы внешние атрибуты: дети снова надели форму и гимназические фартучки, вспомнили о пятибалльной системе оценок, планах уроков, классах. Но на этом сходство советской школы с имперской заканчивалось. Главного вернуть так и не удалось.

Питомник элиты

Что собой представляла классическая гимназия до революции? Какие знания она давала и почему в итоге была уничтожена большевиками?

Будущий вождь пролетариата Володя Ульянов ненавидел Симбирскую гимназию, в которой тем не менее с отличием переходил из класса в класс. Много лет спустя он вспоминал:

«Старая школа была школой муштры, зубрежки… Она заставляла людей усваивать массу ненужных, лишних, мертвых знаний, которые забивали голову…»

Недолюбливал классическую гимназию и его отец Илья Николаевич, который служил директором народных училищ — учебных заведений другого типа, попроще, ориентированных в основном на детей крестьян и ремесленников. Илья Николаевич, сам с отличием закончивший Астраханскую гимназию, сделал все, чтобы его дети получили именно классическое гимназическое образование. «Это необходимый мост, — объяснял он домашним, — без преодоления которого нет доступа в университет». И это была далеко не случайная фраза. В истории семьи Ульяновых, как в капле воды, отразились многие характерные проблемы той эпохи.

Два древних языка — латынь и древнегреческий, два современных — немецкий и французский (один — обязательно, второй — по желанию), плюс интенсивный курс математики — вот основа гимназической программы, по которой учился Володя Ульянов. Изучались и другие предметы — география, история, русская словесность, — но древние языки и математика были альфой и омегой, основой классического гимназического образования.

Само слово «гимназия» пришло в русский язык из древнегреческого языка и буквально переводится как «упражняться». Во времена Древней Греции это означало именно заниматься физическими упражнениями.

К концу XIX века классическая гимназия стала настоящим питомником российской элиты. В то время сословный уклад общества, как в зеркале, отображался и в укладе образования. Система работала слаженно, как хорошо сыгранный оркестр. Каждый подданный Российской империи мог выбрать, где учиться, в зависимости от своего желания, способностей, положения в обществе, материальных возможностей и амбиций. Для народа — крестьян, ремесленников, мещан — существовали школы грамотности, церковно-приходские и земские народные училища, ремесленные училища. Самые трудолюбивые и талантливые при желании могли дойти и до высших учебных заведений. Своя образовательная сеть духовных училищ, семинарий и академий была у церкви. Выходцы из армейской среды могли продолжить династию в кадетском корпусе. Легитимным было и домашнее образование, которое тоже строго регламентировалось законом. При этом получение образования не было обязательным. Просвещая народ, государство предпочитало действовать методом пряника, всячески поощряя грамотность и образованность, но не принуждая к учебе помимо воли. Так, срок службы в армии по призыву зависел от образования — чем выше образованность, тем ниже срок.