Следы на песке

Я вышел из теней ближе на север, чем мне хотелось бы. Тени оставляли не слишком много примет и ориентиров. Много определялось мыслями и чувствами. Я думал о карпах, и Мальва скорой рысью вынесла меня мод малиновый закат. На узкую дорожку среди зарослей кукурузы, которая опускалась от небольшой глиняной хатки под соломенной крышей к реке. На крыше домика аист — символ мира и покоя свил свое гнездо и мирно стоял на длинных красных ногах, опустив голову, казалось — дремал.

Я правил поводом и лошадь спокойным шагом привезла меня к реке. Я натянул повод, не желая приближаться. Не желая участвовать и греметь своими доспехами нарушая покой и счастливую детскую радость, того, что видел. Нас было четверо, и мы были братьями. Я еще не был ни Мастером, ни даже мечником Хартленда. У меня не было ни оружия, ни доспехов. На мне были короткие холщовые штаны, простая рубаха. Я грустно улыбнулся себе на юге. — Причесаться бы. Алексис и Хельга часто приезжали в этот предел, привозя меня и Олега к детям сестер Хельги. Мы не различали ни кто мы, ни что мы. Нам нечего было делить, и у нас не было клинков. Мы ловили рыбу. Да. Тех самых огромных карпов, которые так любят вечернюю мошкару. Вадим и Валера бросали длинные лески в воду с наживкой. Место было заранее прикормлено и огромные рыбины охотно хватали жирных червяков, насаженных на крючок. Валера подсек одну из них и натужно вываживал ее для того, чтобы вытащить на берег.

Я — ребенок, спокойно присев у кромки воды ждал результата. Нет. Ни мне, ни всем нам четверым не была нужна эта рыба. Нам была нужна маленькая победа над рыбой, и мы ждали ее. Валера уставал, но очень старался и, в конце концов, вытащил, отчаянно сверкающего чешуей зеркального карпа на прибрежную траву. Он тряс рукой потому, что порезал пальцы о бечеву снасти. Ему было больно. Он кривился, но улыбался победно, потому, в этой маленькой мирной войне он победил, пусть и ценой своей крови.

Аист на крыше хаты громко заклокотал клювом. Мы резво собрали улов в большую плетеную корзинку, и, обгоняя другу — друга, бежали к хате, представляя себе, как нас будет хвалить Сола, когда увидит — насколько плетенка полна.

Я спешился и спрятался в зарослях кукурузы. Ничем я не хотел нарушить то, что видел. Ничего изменить. Ни мгновения, ни капли. Это было маленькое странное чудо, которое забывают многие. Странное потому, что далеко на севере все было иначе. Вадим и Валера приняли правду черного солнца и были смертельными врагами Хартленда. Значит и моими.

Я пропустил гомонящую четверку детей мимо себя и, ведя Мальву в поводу, спустился к берегу. Щемящее острое ощущение тоски не отпускало. Нужно было понять, что утеряно. Я подошел к самому срезу воды и осмотрелся. На серой утоптанной глине были заметны капли крови Валеры, которую он пролил, добывая пищу для нас. Для всех. Тогда это было слишком понятным и простым, для того, чтобы думать как то иначе. Правда была общей. Я поднял обрывок лески с крючком, на которой оставалась кровь нашей маленькой победы. Что может объединить больше, чем общая победа — пусть и над рыбой? Я смотал леску, в клубок и положил его в сумку. Посмотрел на низкое голубое небо. Здесь еще не шла война, и небо было чистым. Великая война была дальше на юге и у меня оставались обеты.

Мне нужно было туда, где все еще рвались бомбы и снаряды. Туда где под соломенной крышей с пустым гнездом аиста стоял угловатый тяжелый танк. Туда где Великая Хельга была еще маленьким комочком плоти в грязных тряпках с огромными голубыми как у всех младенцев глазами. Туда к самым горьким слезам Солы. Сола решила убить Хельгу, просто потому, что уже третий день не могла найти пищи и решила, что жизнь ее дочери не стоит тех страданий, которые она может испытать.

Я скрипнул зубами. Я слышал эту историю много раз, но никак не мог поверить в такое. Теперь я пришел на юг для того, что все увидеть собственными глазами. Хельга останется жива и будет спасена врагом Хартленда. Мой ручей крови именно здесь мог остановиться еще раз и не найти свое русло никогда. Я качнул головой, с трудом представляя себе, как же мне вообще удалось появиться на свет и насколько я должен быть благодарен многим и многим.

Длинная тень от высокого тополя прямо упала передо мной. Я взобрался в седло и направил Мальву в черное длинное с большой кроной пятно. В тенях я был не долго. Этот излом ручья моей крови был всего лишь в трех десятках лет на юг. Мальва, подгоняемая шпорами, выскочила из теней под жаркое солнце в небольшую тополиную рощу, в которой стояли палатки санитарного батальона. Я спешился. Привязал лошадь к тонкому дереву и посмотрел, где я оказался на этот раз. Нет, я не ошибся. Вокруг суетливо текла обычная фронтовая жизнь, если не учитывать того, что это была территория черного орла. Да. Хартленд опять воевал и теперь на его земли пришел народ принявший правду черного солнца. Его символом был паучий крест и орел с железными когтями. Тяжкая, правда. Правда гордыни, не несущая ничего кроме смерти и разрушений.